Чем ближе к двери, тем медленнее иду, хоть это и глупо. До последнего оттягиваю момент и вот, когда до двери остаётся метров десять, на улицу выбегает она. Птичка. Я помню Катю нескладным подростком, у которого было маленькое по ощущениям и немного сплюснутое тело и длиннющие уже тогда ноги. За то время, что мы не виделись, ноги стали ещё длиннее, у маленького тела обозначилась тоненькая талия и она уже не была похожей на нахохлившуюся в холода цаплю, а стала…

Так, стоп. Она плачет? Какого чёрта? Что произошло?

Ускоряюсь, но тут же одёргиваю себя. Нет. С чего бы мне за неё волноваться? Едва я уехал после случившегося — она радостно побежала на паркет под ручку с моим братом. Я видел тот конкурс по телеку. Довольная такая была, нашу с ней программу танцевала. Прыжки и вращения, которые я с ней отрабатывал, до боли в суставах. Интересно, она хоть заметила вообще, что с ней вышел не я, а мой брат? Накрывает злостью.

И всё же злорадствовать не выходит. Птичка, такая тоненькая и хрупкая. Запрокидывает голову и закрывает глаза ладонью. Запястье будто веточка. Нет, не могу я так просто игнорировать. Даже если играет и врёт, что я за человек такой буду, если брошу девчонку реветь на пороге зала? Может она и лгунья, но вид такой, что обнять и пожалеть, иначе никак.

— Осторожно!

Оглядываюсь и тут же замечаю долбанутого самокатчика, который несётся прямо на неё. Реагирую раньше, чем осознаю, что делаю. Перехватываю Катю, прижимаю к груди и отшатываюсь, а этот камикадзе проносится мимо. Он даже не оглядывается, проверить как девушка, которую он едва не сбил. Чёрт в мире столько идиотов… Такое чувство, что это мы зря вышли на пешеходный тротуар и вообще сами виноваты, что он нас чуть не сбил.

— Денис?

Опускаю взгляд и встречаюсь с серыми глазами Кати. Покрасневшие, всё ещё блестящие от слёз. Какая же она красивая! Будто током электрическим прошибает от ощущения хрупкого тела, прижатого ко мне…

— Ну привет, птичка.

— Не называй меня так! — она вырывается из рук. Я не держу. — Что ты здесь делаешь?!

— Да так, по делам пришёл.

— Каким ещё делам?! — Катя явно нервничает. — Ты же бросил всё. У тебя здесь нет никаких дел!

Чёрт, а я и забыл, какой колючкой она бывает. Снова будто бы чувствую себя мальчишкой, который был готов за неё с крыши прыгнуть. Вот только ей всё это не интересно.

— Ну как же, а тебя спасать? — усмехаюсь я. — Вот, только на улицу вышла, а уже чуть жизни не лишилась. Ты хоть представляешь, сколько аварий происходит каждый год? В них люди так-то гибнут. Или что, ты лежишь на облачках и до проблем внешнего мира дела нет?

На её лице вспыхивает сперва возмущение, а после… боль? Будто я сказал что-то совершенно не то.

— Арский, ты больной?! — она сжимает кулаки. — Как у тебя, сволочи, вообще язык-то повернулся?! Ты адекватный, нет?

Звучит так, будто я чего-то не знаю. Вопрос только — чего именно?

— Ладно, не рычи. — поднимаю ладони. — Любовь всей твоей жизни тут?

Молчит и заливается краской. Что я такого говорю-то, что она готова на меня с кулаками кинуться?

— Нет у меня никакой любви!

— Что, и даже танцевать перестала? — хмыкаю я. — Купальник надеваешь просто вспомнить молодость? Иди внутрь, сама знаешь ,что в джазовках на улицу нельзя. Это даже я помню.

— Надо же, — язвит она, — ты ещё что-то помнишь после того, как бросил меня накануне важного конкурса? Я думала, ты память себе стёр.

— Как в «Людях в чёрном»? — усмехаюсь я.

— Скорее лоботомией, — огрызается Катя и обнимает себя за плечи. Похоже, она начинает понимать, что в таком виде бегать по улице не лучшая идея и входит вместе со мной в здание.