– Внизу, где большая ванная, посмотри в шкафчике, там есть щётки в упаковках. Полотенце тоже там же, на полке. На кухне в холодильнике посмотри что-нибудь поесть, всё остальное потом, – Егор меня опередил и сам отключил вызов.

Я вышла в коридор, дверь в свою комнату оставила приоткрытой, чтобы не перепутать с другими. Дом действительно оказался огромный, вчера я не очень обратила на это внимание.

Спустившись вниз, я не сразу нашла ванную, зато узнала, где находится кухня и прачечная.

Отыскав в огромной ванной зубную щётку, я продолжила рассматривать одно из множества помещений.

Сама ванна больше напоминала бассейн, тут ещё была душевая кабинка, раковина и унитаз. У входа встроен шкаф, состоящий из полок. В них-то и были полотенца, махровые халаты и даже домашние тапочки. Одни из них я сразу же надела, оторвав этикетку. Босиком ходить было не очень уютно.

Прихватив с собой полотенце, я вернулась в свою комнату и наконец-то сходила в душ.

Потом написала сообщение своей однокурснице Маше. Она была единственной, с кем я общалась более близко, и то – только с прошлого года. Предупредила, что меня не будет в универе в ближайшие дни.

Маша тут же написала ответ. Спрашивала, как прошла моя помолвка.

Я не знаю, правильно ли я сделала, что рассказала ей про свой предстоящий фиктивный брак с Яриком, но мне точно не хотелось откровенничать о том, что произошло вчера, даже с Машей.

Написала ей, что это долгая история. И вспомнила, как Егор вчера мне так же ответил.

Прихватив с собой ноут, я спустилась вниз. Мне не хотелось сидеть весь день в комнате, как в камере.

В гостиной были большие окна и просторно, даже слишком.

Поставив ноут на стеклянный столик перед диваном, я заметила рядом перевёрнутую фоторамку, и моя рука сама потянулась к ней.

На снимке были мы с Егором, мне было лет семь от силы, значит, ему тринадцать.

Я вспомнила, как просила маму разрешить мне надеть шорты с футболкой, когда мы собирались к Георгиевским в гости, потому что Егор обещал научить меня играть в футбол.

Тётя Настя тогда попросила встать нас рядом, чтобы она нас сфотографировала.

Одной рукой Егор держал футбольный мяч, а другой меня за руку, чтобы я не убежала в самый подходящий момент. У меня даже щека была испачкана, видимо, после игры.

Слёзы сами катились по щекам, и внутри затаилась тоска по нашему беззаботному детству, которое не то что не вернуть, а даже не вспомнить с радостью, потому что нет ни тёти Насти, ни моей мамы. Страшная трагедия забрала у нас наших мам в один день.

Дрожащими руками я поставила на стол рамку и встала с дивана, забыв, что собиралась делать до этого.

Дойдя до окна, я развернулась, чтобы пойти обратно, и вдруг остановилась.

На стене висела большая фотография тёти Насти, портрет крупным планом.

– Здрасьте, – неожиданно произнесла я и тут же порадовалась, что этого никто не видит.

Казалось, что мама Егора смотрит прямо на меня и улыбается, но глаза, такие же синие, как у её сына, они грустные, это я заметила только сейчас.

Не знаю, сколько бы я так простояла, блуждая в своих воспоминаниях, но звук подъезжающей машины вернул меня в реальность.

Я уже поняла, что это Егор вернулся и сейчас въезжал во двор.

Ещё раз посмотрев на портрет тёти Насти, я направилась в прихожую.

– Привет, держи, – он протянул мне пакет и, разувшись, забрал обратно.

– Привет, – я пошла за Егором на кухню.

– Я тебя сразу предупреждаю, что никаких разговоров не будет, пока ты не поешь, – сказал он не поворачиваясь ко мне. – И не говори мне, что ты поела, – категорично добавил Егор и поставил пакет на стол.