Я всё же рассказал Владику, как изображал уже перед её отцом тупого мажора и чтобы закрепить то, во что Корнев начал верить, нужно продолжить спектакль на свадьбе.

– Как папаша поверил, он же тебя с детства знает? – подозрительно спросила Владик.

– За восемь лет могло всякое случиться и вообще, мне-то крышу начало сносить, когда отец на меня бизнес переписал, если что, – она сидела, задумавшись, потом подняла на меня глаза.

– А ты можешь, сейчас изобразить, что-нибудь из репертуара богатого засранца, – я не выдержал и захохотал, Владик смотрела на меня в ожидании.

Справедливое желание, только вот я не очень понимал, что щадящего ей показать, чтобы Владика сразу от меня не затошнило.

Я не спеша вытащил из кармана телефон и сполз на край стула, развалившись.

– Слыш, Жорик, ты где ползаешь? Я тут уже притомился в трепетном ожидании, – я держал телефон, возле уха, небрежно, одним большим пальцем и растягивал слова, как будто мне было лень говорить. – Зая, рыба моя ножкой топает, праздника просит, – она смотрела на меня с искажённым лицом, даже рот открыла, видимо уже впечатлилась. – Ты старайся получше, а то будешь возить меня на хребте по городу, чтобы отработать всё, что ты мне задолжал, – я сменил тон, для разнообразия, и решил, что пока с Владика хватит.