Встретив нас, предложил сесть и, некоторое время, помявшись в сомнениях, поведал:

— Молодые люди, у меня для вас неутешительные новости. Скажу сразу, приглашал для консультации самых лучших специалистов… — вздохнув, встаёт и, подойдя к окну, начинает что-то там пристально рассматривать. — Дело в том, что Лидию может убить даже не операция, а наркоз, — вздохнув, возвращается за стол. — Признаюсь, меня отговаривали от операции, шансы минимальны, а умерший на столе пациент, не улучшает репутацию.

— Так что же, пусть умирает?! — вскакивает Лаки.

— Сядьте, — доктор, серьёзно смотрит на Сашку. — Если бы я лечил только тех, кто здоров, никогда не стал бы лучшим в своём деле. Я просто хочу, чтоб вы понимали, что шансов практически нет. Но профессор Кац, не отступает от трудностей. Вопрос в том, что вы выберете? Несколько оставшихся месяцев жизни… А мы вполне можем увеличить этот срок на какое-то время. Хотя исход будет тем же. Либо, возможно, уже через несколько дней… — замолкает и вновь отправляется к окну. Кажется, он так успокаивается. — Вы должны выбрать, — бросает за спину.

— Егор? — на Лаки страшно смотреть, лицо бледное, руки трясутся. — Егор, ну как же так? Ведь мне же обещали…

— Не знаю, братишка, — качаю головой и шёпотом, чтоб не услышал Кац, добавляю: — Я звал своих бабуль, каждый день, постоянно. Но они молчат. Не знаю, братка, — а на душе такая тяжесть, будто это я обманул своего друга. Неужели Саня прав и из-за того, что дед ушёл вслед за Хель, он теперь не может помочь? Чуть качнув головой, с трудов выталкиваю слова: — Решать тебе.

— Мне, — кивает. — Скажите, Семён Осипович, — смотрит в глаза обернувшемуся доктору, — без операции, сколько она проживёт?

— Не могу ничего гарантировать, — разводит руками Кац, — возможно ещё месяц. А если в нашей клинике, то вполне возможно, ещё три-четыре месяца. Но это лишь предположения. Может и этого времени нет.

— А в случае операции, есть шансы? — и такая тоска в голосе Сани, что Кац даже голову в плечи втянул.

— Маленькие.

— Но они есть? — с затаённой надеждой переспрашивает мой друг.

— Да.

— Тогда делайте. Разрешите только перед операцией повидаться.

— Да-да, конечно…

14. ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Лида, умерла через два часа после завершения операции. Прибежавшие доктора так и не смогли снова запустить сердце.

— Простите, мы ничего не смогли сделать, — выйдя из реанимационной палаты, Кац, сняв очки, устало потёр переносицу.

— Можно попрощаться? — мёртвым голосом поинтересовался Лаки.

— Да, конечно, сейчас распоряжусь, чтоб вас оставили одних, — кивает Семён Осипович.

Зайдя вместе с Лаки в палату и сделав всего пару шагов, замерли, наблюдая странную картину. В ногах у мёртвой Лиды стояли двое мужчин, один брюнет в чёрном костюме, другой блондин в белом.

— Вы кто такие? — удивляюсь. Ведь я сам видел, как все вышли из палаты.

— Они нас видят? — белый удивлённо смотрит на чёрного.

— Не обращай внимания, у людей бывают галлюцинации. Так что мало ли кого он мог увидеть. Давай, забираем душу и пошли, — отвечает тот и тянет руку к Лиде.

— Руки убрал, — рычит Санек.

Мы синхронно делаем несколько шагов вперёд и замираем, как будто наткнувшись на стену. После того, как брюнет вскинул руку в нашу сторону.

— Кажется, коллега, вы правы, — качает он головой, — и смертные нас видят. Вопрос почему?

— Так ли уж это важно? — блондин с интересом рассматривает нас. — Пусть начальство разбирается, а наше дело забрать душу. Кстати, куда? К нам, к вам или на суд?

— Какой нахрен суд! — шипит сквозь зубы Санек, пытаясь сдвинуться хоть на миллиметр.

Чёрный достаёт блокнот и, полистав его, выдаёт: