Соколовский смотрел на обоих предпринимателей и думал о том, договориться, может, и выйдет. А вот успокоиться будет сложнее. Хотя оба взрослые и здравомыслящие мужики. Все встанет на свои места.

Телефон в кармане завибрировал. Соколовский посмотрел на экран: пришла эсэмэска от Кати: «Нам нужно встретиться. Срочно!»

Игнатьев занимался на тренажере. Ему было трудно и пока еще очень больно, но стискивал зубы и выполнял упражнения снова и снова. Соколовский смотрел на своего бывшего врага и думал, что, несмотря на свои принципы, жизнь заставила его все же прийти сюда. Точнее, не совсем жизнь, а рассказ Кати о том, как выжил ее отец, после того как пуля киллера попала ему в позвоночник, как он лежал парализованный три месяца. После она рассказала о запуганной жене убитого адвоката, чей труп нашли повешенным у Кати в квесте.

– Раскрыт секрет возвращения из мертвых? – сказал Соколовский, проходя в тренажерный зал.

– Передумал сажать Фишера? – Игнатьев отпустил железо и взял с лавки полотенце.

Мажор проходит мимо бассейна, к Игнатьеву.

– Нет, – возразил Игорь. Потом помолчал и добавил. – Хуже напарника, чем я, не придумаешь. Мне терять нечего. Я никогда не остановлюсь. И я обязательно посажу Фишера.

– Это я уже слышал, – вытирая полотенцем лицо и шею, сказал Игнатьев. – Что еще? Ты тоже не просто так пришел. Какое у тебя предложение?

– Я не верну вам бизнес. Но если вы скажете, что у вас есть на Фишера, то мы вместе избавим от него мир. Что скажете? Договорились?

Игнатьев молча взял палку и, опираясь на нее, пошел к двери, сделав знак Соколовскому идти за ним. В кабинете он запер дверь и уселся за стол в глубокое кресло.

– У Фишера всегда были руки по локоть в крови. Но когда-то он был менее осторожен. Факты из жизни не вычеркнешь, поэтому он вычеркивал из жизни тех, кто знал о них.

– Поэтому он пытался вас убить? – спросил Игорь.

– Если бы он хотел, меня бы убили. Просто сняли с доски. Компромат на Фишера существует. Его собрала твоя мать, поэтому ее убили.

Игнатьев вытягивает из стола папку, а оттуда фотографию и бросает ее через стол Соколовскому. На фото трое: Игнатьев, Соколовский-старший. Фишер жарит шашлыки. На заднем фоне женщина с маленьким ребенком. Игорь узнал мать.

– Зачем ей это было нужно? – спросил он, поперхнувшись, потому что неожиданно пересохло во рту.

– Этим вечером, – Игнатьев кивнул на фото, – мы с твоим отцом выпили. Отмечали годовщину совместного бизнеса. Фишер не пил. И он пригрозил нам, что закопает обоих вместе с семьями, если решим его кинуть. Твоя мать это слышала. Она испугалась, за отца и за тебя. Наняла детектива, кое-чего нарыла…

– Что именно? Что-то важное?

– Достаточно, чтобы закрыть Фишера на пожизненное.

Игорь наконец справился с собой и, отложив фото, спросил:

– Если мать убили, значит, компромат у Фишера?

– Он его не нашел. Потом пытались найти и мы с твоим отцом. У нас тоже ничего не вышло.

– И что изменилось теперь?

– А теперь я понял, что только один человек может знать, где она его спрятала. Это тот, кто следил за ней.

– Ее убийца, – догадался Соколовский.

– Я знаю, кто он, как он действует, – поднявшись из-за стола, сказал Игнатьев и принялся ходить по кабинету, опираясь на палку. Потом он подошел вплотную к Игорю и добавил: – И чтобы посадить Фишера, тебе придется нарушать закон.

– Постараемся обойтись без этого, – протянул Игорь Игнатьеву руку. – С чего начнем?

– Нужно кое-что раздобыть в ментовском архиве.

– Разрешите? – Симоненко вошел в кабинет Пряникова и прикрыл за собой дверь. – Вот рапорт о вчерашнем задержании.

– Давай сюда, – подполковник поднял глаза на следователя. Взяв протянутый ему лист бумаги, он снова посмотрел на Симоненко и сказал: – Есть одно пожелание. Ты полегче с Соколовским.