А вот тут Всеслав удивил меня. Он просто начал смеяться, а потом, повернув голову к моим командирам сказал:

— Нет, ну вы видели? Весь в меня!!! — настроение древнего бога улучшается прямо на глазах. Он что реально мной гордится? И это всё не развод, про дедовские чувства? А я-то не верил.

— Конечно, проверил. Хоть Руслан и ручался за вас. Даже за этого, как его? А Балагура! Были у меня сомнения. Но проверил, хотя и не просто это...

— Дед.

— Что?

— Я вот подумал, а ведь мы могли кошку какую-нибудь наколоть?

— Вот ведь... — душевно ругается, — вернусь, извинюсь перед Маришкой. И в кого ты такой? Всё как не у людей! — и замолчав, задумался. Потом радостно хохотнув, заметил: — Забыл, в меня! Вот удивляюсь: брякнешь, не подумав и всё в точку. Уже и сон вашему Сане послать нельзя. Правда, воображение у вас ребята! Надо же было так извратиться...

Руслан с интересом начинает прислушиваться к разговору. А то как же, выяснилось, что он белый и пушистый. Это некоторые тут интриги плетут...

— Но зачем? Если сам говоришь, что не заслужили?

Всеслав, вздохнув, признался:

— Да Руслан никак жрецом не хотел становиться. А тут я как разгневалс-с-с-я-я-я...

Бумс. Это капитан приложился головой о столешницу:

— Ведь ещё удивился, — прошипел, потирая ушибленный лоб, — чего ты такой добрый?

— Ты сильно-то не мни о себе, — нахмурился Всеслав, — это я больше о безопасности внука думал, — и пояснил для меня, — Жрец всегда почувствует, если ученик ранен... Хоть какая-то страховка. Причём заметь, слово я не нарушал, ибо сон совсем другому человеку с простой картинкой. Это знаешь ли...

— Нарушить правило, не нарушая правил?

— Правильно, — Всеслав доволен моей догадливостью. И понизив голос, доверчиво произнёс: — По крайней мере, ты теперь не пропадёшь, как мой сын и твоя мать, с меткой я тебя где угодно найду...

— То есть ты можешь за мной подсматривать? — вспыхиваю от праведного возмущения такой бесцеремонностью. — Офигеть! Мне отца хватало, тому дай волю он и в койку бы микрофон засунул, теперь ты будешь везде лезть?

— Успокойся! — прикрикивает на меня. — Кто о чём, а внучок о бабах. Хотя говорят, и сынок такой же был, — добавляет задумчивым голосом. — Наверное, это семейное, — весело смеётся.

Но посмотрев на мой возмущённый вид, решил пояснить:

— Да больно надо, это всего лишь... Э-э-э... Руслан?

— Маячок, — подсказывает тот.

— Вот-вот. Маячок. Так что, чтоб подсматривать придётся явиться лично, — и ехидно добавляет. — А я, знаешь ли, предпочитаю участвовать. Так что не беспокойся, твоя личная жизнь не пострадает.

— Угу... Короче интриган ты, дед.

— Это да, — расправляет плечи, — на этом деле я пару динозавров схарчил. Хотя и меня переигрывали, — в голосе слышатся нотки грусти. — Но не люди...

— А как же планы, ого-го?

— А что планы? С ними всё в порядке. Это ведь метка. Хочешь видно, хочешь, нет. В случае смерти, например, жрец получит сигнал. Она же исчезнет, и увидеть её сможет только Посвящённый. В данном случаи человек с амулетом, посвящённым тому же богу. То есть мне.

— В смысле, если я захочу, наколка исчезнет?

— Метка. Это метка. Вот попробуй.

Сняв верхнюю часть формы и, скосив глаза, уставился на Коршуна. А тот, как будто издеваясь, не обращал на меня внимания.

— Ты мысленно прикажи спрятаться.

Вот сколько не пытался, результата ноль. Долбанная птица как будто издевалась надо мной.

— Не веришь. Руслан покажи.

Рогожин отставив в сторону кружку, с серьёзной миной на лице, разделся. Степаныч и Васильев с интересом уставились на него. Глядя с ироничной улыбкой в мою сторону, произносит:

— Друг мой, пора спать.