– Какая Майя? – не понял я.

– Как какая?! – рассмеялась женщина в трубке, – твоя жена. И пусть включит свой мобильник.

– Если ты и вправду Майя, то это тебя, – крикнул я через дверь, и действительно Майя сняла трубку на кухне и стала говорить по телефону.

Итак, мою жену звали Майей, но я не знал, в каком состоянии находится наш брак и как я сам к ней отношусь. Похоже было на то, что без особого интереса.

Пока она разговаривала, я быстро собрался и поехал на работу.

Показав электронный пропуск бесконтактному считывателю, я поднялся по лестнице на второй этаж, прошел по стеклянной галерее, ведущей в другой корпус с системой биометрического контроля на входной двери, за которой находилась лаборатория профилактического осмотра, где ежедневно на специальном оборудовании проверяли состояние здоровья. Кроме того, в последний вторник каждого месяца мы проходили нейропсихологические тесты в собственной клинике и там же ежеквартально – комплексную диагностику мозга.

В разговорах между сотрудниками выдвигались разные версии того, почему так скрупулезно контролируют наше физическое и психологическое состояния, – говорили, что это обычная диагностика физической формы или психологической устойчивости, общего тонуса, или даже что это, возможно, какой-то засекреченный эксперимент для контроля над мыслями. Обследования в лаборатории начались с первого дня моего трудоустройства в НПО «Рубикон», никогда не отменялись, и я так привык к этому ритуалу, что никогда не задумывался о нем.

Дежурила строгая докторша Марья Семеновна, почему-то ее звали за глаза Марусей, – полная женщина с неподвижным лицом в очках с золотой оправой; она никогда не улыбалась, посторонние темы не поддерживала, но выполняла свою работу с дотошностью перфекционистки, не пропуская ни одной процедуры.

– Вы вчера изрядно выпили, – заметила она бесстрастным голосом, – пятнадцать часов назад, от 300 грамм и более, опьянение средней степени, но в крови алкоголя уже почти нет, только в моче. Что скажете?

– А что надо сказать? – улыбнулся я.

– Что-нибудь случилось? – стала допытываться, не меняя выражение лица и голос.

– Ничего.

– Вас что-то беспокоит?

– Рабочий график, – я продолжал улыбаться в ее окаменевшее лицо.

– Как вы провели вчерашний вечер? – спросила женщина, продолжая рассматривать результаты диагностики на мониторе.

– Как обычно, – соврал я.

– Что вы ели вчера на ужин?

– Не помню.

– Вам не кажется, что вы стали забывать какие-то вещи?

Я насторожился.

– Нет, я помню все, что мне нужно.

– У вас не возникало желание бросить все, уехать куда-нибудь, забыться?

– Нет, все со мной в порядке, доктор, – перестал улыбаться, вспомнив вчерашний вечер.

– Вы стали задумываться о своем прошлом?

– А как можно думать о том, чего нет?

– Вас это беспокоит?

– Нет.

– После работы вы должны еще раз зайти ко мне, – подытожила она, выглядывая из-за монитора.

– Что-то не так? – я забеспокоился.

– Ничего особенного, просто нужно повторное тестирование.

– Надолго ли?

– Полчаса и – энергетический сон.

– Зачем?

– Вы можете идти, – отрезала докторша, – жду вас ровно в 17 часов.

Выйдя из лаборатории, я поднялся в скоростном лифте на двенадцатый этаж и столкнулся в коридоре с Борисом Натановичем, который в свои семьдесят лет больше походил на неугомонного юношу, чем на убеленного сединами доктора наук. Поздоровавшись со мной, он сразу заговорил о своем:

– Все хотел с вами обсудить моделирование катастроф, хотя бы пока в самых общих чертах. Мы недостаточно исследовали само понятие катастрофы применительно к нашей общей задаче. О катастрофе как скачкообразном переходе в другое состояние или разрушении тупиковой ветви эволюции. Очевидно, это явление трудно прогнозировать или предупредить. Поэтому в нашу математическую модель следует добавить алгоритм вероятности предсказания и предотвращения с использованием коэффициента значимости катастрофы. Но тут есть определенные трудности. До сих пор выделяли катастрофы глобальные, техногенные, природные и социальные. Считали, что катастрофы большего масштаба вызывают превентивно катастрофы меньшего порядка. Если произошла авария на атомной электростанции, это неминуемо влечет и природную и социальную катастрофы. Но теперь в связи с модным понятием гибридных явлений, изменилась и вся парадигма. Теперь уже катастрофы меньшего порядка могут вызвать катастрофы большего порядка. Соответственно, мы должны внести поправки в компьютерном моделировании. Когда вы можете встретиться с нами для уточнения позиций по этим вопросам?