И он погрозил татуированным кулаком – Суриков даже зажмурился от страха, попятился и чуть не упал с крутого откоса.
«…появляется колеблющееся затуманивание с видением в красном, желтом или фиолетовом свете. Острота зрения падает на 50-90 процентов. В тяжелых случаях – резко снижается навсегда».
(П. Макаров, главный офтальмолог крайздравотдела, профессор, – «Кырский комсомолец», 31 июля 1981 года).
10 часов 15 минут.
Луна закрывает жирный желтый солнечный диск – словно голодная крыса пожирает круг сыра.
Мы с Андреем Геннадьевичем перешли на другое место, подальше от часовни – но и оттуда нас прогнал какой-то строгий молодой человек (узколицый, хмурый, с чахлой прозрачной бородкой, в студенческой дореволюционной тужурке).
«В чем дело? – возмутился я. – На каком основании вы нас гоните? И кто вы такой?»
«Я член императорской научной экспедиции, – заявил молодой человек, – а фамилия моя – Попов».
«Это неправда! – сказал Андрей Геннадьевич. – Евгений Попов сейчас проживает в Москве, и борода у него значительно гуще вашей».
«Я совсем другой Попов, – сказал другой Попов. – Я Александр Степаныч Попов, знаменитый изобретатель радио, а сюда я прибыл для наблюдений за солнечным затмением. Это м о ё (курсив мой – А. П.) место. Здесь стоит мой фотометр. Или вы ослепли, милостивый государь? Или вы не знаете, что такое фотометр? Данный прибор, я надеюсь, позволит мне исследовать распределение яркости в солнечной короне».
«Ладно… Пошли отсюда! – сказал я Андрею Геннадьевичу. – Все места под солнцем заняты. Видишь, сколько тут всяких блатных… не пробьешься».
«Нет! Я этого так не оставлю! – воскликнул Андрей Геннадьевич. – Я художник – и требую, чтобы мне дали место под солнцем».
«Пошли, пошли», – повторил я.
«В гробу я видал твой фотометр!» – закричал вдруг А. Г. И замахнулся татуированным кулаком на другого Попова – и другой Попов отшатнулся в непритворном ужасе, но не упал с крутого откоса.
«…ещё Сократ, живший 400 лет до нашей эры, рекомендовал наблюдать солнечное затмение только через ег о отражение в воде».
(П. Макаров, главный офтальмолог крайздравотдела, профессор, – «Кырский комсомолец», 31 июля 1981 года).
10 часов 30 минут.
«Куда ты меня тащишь? – спросил я Андрея Геннадьевича, когда мы спустились с Караульной горы и оказались на центральной площади, возле Дома Советов.
«Сейчас же! Немедленно! – крикнул Андрей Геннадьевич. – Я не потерплю, чтобы меня унижали! Я не пешка! Я художник – и желаю иметь свое место под затмевающимся солнцем!»
«Но зачем мы пришли именно сюда? – удивился я. – Драгоценное время уходит, а мы его тратим на глупые конфликты и беготню. Одумайся, маэстро! Вспомни – я предлагал: устроиться на плоской крыше твоего дома – лучшего места не найдешь!»
«Чепуха, – сказал А. Г. – При чем тут крыша? Я должен доказать! Я не пешка! Идем в отдел культуры! Я им докажу!» «Никому ты ничего не докажешь, – сказал я сердито. – А пока мы тут будем ходить – затмение кончится».
«Не кончится», – сказал Андрей Геннадьевич.
«Как это – не кончится?» – удивился я.
«А вот так».
…мрак сгущается, тело пронзает вечерний озноб, всего плюс пять градусов по Цельсию.
Глаз, хрусталик, Христос…
О, двадцатый хрусталик веков!
(Г. Аполлинер – «Зона»).
10 часов 36 минут.
«Погляди-ка», – сказал я.
На входной двери Дома Советов висел большой лист бумаги с таким вот объявлением:
«В СВЯЗИ С 19-й КРАЕВОЙ КОНФЕРЕНЦИЕЙ ПОЛИТИНФОРМАТОРОВ, НАМЕЧЕННОЙ НА 31 ИЮЛЯ 1981 ГОДА, РАНЕЕ ОБЪЯВЛЕННОЕ ЗАТМЕНИЕ СОЛНЦА ПЕРЕНОСИТСЯ НА ПОНЕДЕЛЬНИК, 3 АВГУСТА 1981 ГОДА».
«Что за бред?! – воскликнул я, оглядываясь на Андрея Геннадьевича. – Как это можно затмение солнца перенести на другой день?»