– Где? – пан Казимир вскочил.

– У ближнего поста.

– А ну за мной! – и пан Казимир, бывший с момента появления Вукса в состоянии взведенной пружины, первым выбежал из бункера.

Трава раздражающе цеплялась за носки сапог, и майор, выругавшись, с бега перешел на шаг. Вряд ли выигранные минута или полторы могли что-нибудь изменить. Сейчас пан Казимир не сомневался: пока они с инженером выбирали приемлемый вариант, в действие вступил третий и, пожалуй, решающий фактор.

Задержанный, обычный сельский мужик с головы до ног вывалянный в грязи, сидел на какой-то коряге и тупо смотрел перед собой. Когда пан Казимир в сопровождении офицеров, чертыхаясь, выбрался из кустарника, он даже не прореагировал на их появление.

Поручик Мышлаевский, стоя чуть в стороне, нервно покусывал травинку, и первым делом пан Казимир обратился к нему.

– Ну что тут у вас произошло?

Мышлаевкий отшвырнул обкусанный стебелек и доложил, заменяя чин пана Казимира короткой паузой.

– Извините… Мои люди недоглядели. Я учту…

Сейчас пану Казимиру было не до церемоний.

– Где Рыбчинский? – прервал он Мышлаевского.

– Должен подойти… Я послал за ним.

– Добро! – пан Казимир кивнул и обратился к солдатам: – Этого как задержали?

– К лагерю подбирался. А мы сменялись как раз. Ну и сцапали.

– Он что, такой мокрый и был, или это вы его?..

– Такой и был. Видно, посты болотом обойти хотел.

Пан Казимир жестом приказал Вуксу подойти ближе и, шагнув к задержанному, негромко спросил:

– Говори, зачем в лес приперся?

– По дрова… – тупо отозвался мужик.

– Ты что, в болоте дрова искал?

– А шо, не можна?

В ту же секунду Вукс, стоявший сзади, влепил мужику оглушительную затрещину. От удара тот кубарем покатился с коряги и испуганно вытаращился на поручика.

– Будешь говорить, пся крев? – лениво спросил Вукс.

– А шо казати?.. – неожиданно плаксиво заныл мужик. – А шо казати? Сами посилають, й сами ж бъють…

Пан Казимир предостерегающе поднял руку и жестом показал своим людям, что мужик не догадывается, кто они. Скорее всего, оружие и разномастная одежда сбили задержанного с толку – их можно было принять за кого угодно.

В этот момент из кустов выскочил запыхавшийся Рыбчинский. Поручик, как отвечающий за зону, должен был знать местных, и пан Казимир обратился к нему:

– Наш? – майор ткнул пальцем в задержанного.

– Вроде… – Рыбчинский присмотрелся повнимательнее и спросил уже прямо у мужика: – То твой хутор за лесом?

– Ну мий, а шо? – уже охотнее протянул мужик, не переставая косить глазом на пана Казимира и Вукса.

– Значит, ясно… – Вукс демонстративно достал пистолет.

– Минутку… – остановил поручика пан Казимир и обратился к Рыбчинскому: – Хутор у него большой?

– Большой, – кивнул Рыбчинский. – Лошади, коровы, свиньи…

– Спалить все!

Мужик враз свалился с коряги и на четвереньках пополз к майору.

– Не палить! Прошу, не палить!..

Майор спокойно ждал, пока пленник не подползет ближе. Его ход удался, и теперь с мужиком можно было говорить «по душам»…

– Ну, так зачем в лес приперся?

– Так я ж кажу, що ви ж сами посылали!

– Это кто же мы? Я вроде тебя никуда не посылал, – пан Казимир позволил себе короткую, строго отмеренную усмешку.

– Ой, боженьки ж!.. – мужик привстал на колени и, как петух, захлопал себя по ляжкам. – Так я ж не кажу що то саме вы!.. Вы, то е полиция. А мени казав з того… Як його, як… О, з «ляндинсты»!.. Як же його?.. О, згадав! То самі пане Меланюк казав мени щоб я до лясу шукаты йшов!

– Искать? Что? – сразу насторожился пан Казимир.

– Та, дурныци!.. Тут десь за рик тому литак впав, от пане Меланюк и наказав мени уламки шукаты…

Офицеры молча переглянулись, и сердце у пана Казимира ухнуло. Его самые худшие опасения подтверждались. С этого момента счет времени пошел на часы. И от того, когда ждет с докладом своего перемазанного грязью соглядатая неизвестный «пан Меланюк», зависело, что даст телеграмма в Лондон, если Мышлаевский отправит ее немедленно…