– Тогда уж соперницами, Тимур Иванович. А что здесь такого? Почему мы не можем быть равны? – Встряхиваю волосами.

Бойцов снова морщится:

– Не начинай, Завьялова. Я тебя в пивнушку не ради этого привез.

– А ради чего?

– Связь наладить. Служебную. Ты ведь в силу молодости своей считаешь, что в сказку попала. Вот я и хочу развеять мифы, так сказать. Чтобы не было мучительно больно.

– Да все я понимаю, – задираю подбородок.

Не надо считать меня дурой! У меня почти золотая медаль и двадцать рыбок в аквариуме на иждивении. А еще я сама починила вентилятор в системном блоке. Со мной уже можно начинать считаться, между прочим.

– Ты мне это брось, – мрачно осекает майор. – Строишь из себя всезнающую. «Все умрут, а я изумруд», ага. Ты в отделении без году неделя. Откуда все понимаешь?

– Я училась вообще-то.

Почему пиво с каждым глотком кажется все вкуснее? Что за чудеса?

– То, что вам в институтах рассказывают, стажерка, относится к реальной службе в полиции так же, как твои козлы к нормальным мужикам.

– Так а где она, реальная служба-то? – Складываю руки на груди. – Два месяца бумажки перебираю.

Обнаженные коленки покрываются мурашками из-за сквозняка. Гостей в заведении становится все больше, многие толпой выходят покурить. Тяжелая дверь ни на минуту не закрывается.

– Я тебе открою секрет. – Положив руки на стол, Бойцов наклоняется ближе. – В этом и заключается работа хорошего оперативника, Валерия.

– Да ладно? – округляю глаза. Он специально так говорит? – А как же задержания, обыски, раскрытия по горячим следам?

– Ты что, телеканал «Россия» пересмотрела? – усмехается Тимур, чуть повернув голову вправо. Почесывает бровь.

С интересом взглянув на проходящую мимо блондинку, он продолжает назидательно:

– То, чем ты сейчас занимаешься, Валерия, никак не относится к желанию от тебя избавиться. Ты только начинаешь свой путь в уголовном розыске. Как твой прямой наставник, я считаю, что на данном этапе тебе важнее изучить составы преступлений, научиться применять знания на практике и, главное, общаться с людьми. С последним, судя по тому, как сверкали твои пятки сегодня днем, у тебя беда.

– То есть я еще и виновата? – дуюсь.

Вдруг все раздражает. И его ментовская правильность, и то, что критикует, и блондинка эта грудастая, поглядывающая в нашу сторону.

– Виновные наказаны, я уже сказал, – строго произносит Бойцов. – Надеюсь, больше повторять не придется. – Он разминает шею и поправляет кобуру. – Учись не перечить начальству, Завьялова. На службе это не приветствуется.

А как не перечить, если он не прав?

Затихаю, растирая под столом ледяные коленки.

– Вот и поговорили, – резюмирует Бойцов, отодвигая пустой бокал. Повернувшись в сторону бара, он поднимает руку: – Надо бы повторить.

Спустя еще пару раз «повторить»

– Ну, Завьялова. – Майор смотрит на меня с хитрым прищуром. – Рассказывай, из-за кого это ты, не считая родственничков-козлов, решила удариться в феминизм? Что это вообще за надобность такая? – Он иронично приподнимает бровь.

Я без конца перебираю пальцами пуговицу рубашки на вздымающейся от волнения груди.

– Не из-за кого. – Ежусь от холодных мурашек. Ноги можно резать без анестезии. – Обязательно надо из-за кого-то, что ли?

– У всего в жизни есть причинно-следственная связь.

Тимур грозит пальцем, за которым я слежу как за молотком на приеме у невропатолога.

– Значит, у меня ее нет. – Давлю звонкий смешок. – Я феминистка без причинно-следственных связей. А вы… Тимур Иванович, почему пришли в полицию?

Он вздыхает тяжело, будто не ожидал вопроса. Вновь поправляет кобуру.

– Потому что отец был капитаном.