Мне просто хочется запутаться в старое пальто и замереть, задремав, потому что в зрелом зрячем возрасте в мечтаниях уже нет надёжности, ведь для их воплощения может просто не хватить сил.

А вот на то, чтобы при этом ощутить то самое детское состояние погруженности в сон, надеюсь, хватит.

И даже если в этом фарватере налечу на детские страхи, то я предпочту их прелесть, чем смердеть взрослым унынием мрачного терпения.

Я-то знаю, что такое перенасыщенное терпением ожидание. Со школьного возраста я помню те тягостные, для того возраста, остановки жизни.

Просто стоять вместе с людьми и ждать…

Занимать приходилось очередь в овощном магазине, куда должны были привезти картошку. Тогда в нашем городе она появлялась только в навигацию речным транспортом, и нужно было сделать запасы на зиму.

И приходилось замерзнуть в очереди по-зимнему, на несколько часов.

Дальше – больше…

И как же было трудно ждать.

Очереди, с продвижением во взрослую жизнь, росли вместе со мной. Приходилось решать все вопросы уже самостоятельно. И требовалось терпение и ещё раз терпение. А почти всё было в очередь. И далеко не сразу терпение становилось легированным.

Добавками осознания, что без стояния просто нет возможности достичь желаемого.

И только через долгий промежуток времени оно приобретало свойство прочности.

И стоял… и противостоял трудностям.

И запас сил я мог уже вознести в степень. И были за это награды, но гораздо позже.

Глаза больше, чем они есть, не сделались, просто обнажились бельма, потому что их мартеновским разогревом пучит желание.

Выплавлено действие и уже разлито в сосуды тела, которые хлещут в нём, как пастушьим кнутом, и хлопки громкими оконечностями возвращаются в начало ушей.

И уже приступом лезет из кожи нарывающийся на неизбежное наказание нервный поступок.

Как невероятно трудно было удержаться на дистанции от того состояния.

Почувствовать мяготь когтя локтя, воткнувшегося в кость асфальта.

Кость в кость: супербольно.

И быстрее бы из объятий боли на волю.

Это ты попытался познакомиться с красивой девушкой на улице. Ты, конечно, себе скажешь: ну и не очень-то и надо было, подумаешь.

Да и не все, конечно, реагируют так жёстко, но здесь ты нарвался.

Ты явно ошибся адресом.

Она модно косметирована, костюмирована.

В совке всё качественное, как правило, было или по блату или на толкучке втридорога.

И вот, преодолев эти барьеры, устремилась на финишную прямую бегунья. Она нацелена на призовые в виде солидного мужчины с квартирой, с машиной, дачей.

И тут под ногами путается не пойми что. Пошёл вон!

Всё понял, не гневайся, барыня, ухожу.

А сегодня понимаешь, как недолог век женской красоты и привлекательности, и как много надо ей успеть сделать в кратчайшие сроки, как диверсанту в тылу врага.

Очередь на товары длительного пользования шла, будто кит под водой с хорошим запасом воздуха, и нужно было выходить на капитанский мостик и со своего места в списке смотреть вдаль сквозь месяцы, когда ж оно придёт, твоё мгновение. И дети, как юнги, тоже с удовольствием карабкались в вышину и смотрели в длину.

И вот наступал момент, когда какая-нибудь румынская лакированная мебельная стенка, на зависть соседям, въезжала в квартиру.

Или новенький жигулёнок подъезжал к подъезду, и в него с восторгом упаковывалась вся семья счастливчиков. И этот торжественный момент вполне можно было отметить фонтаном брызг из глубин шампанирующей радости винного напитка.

Нынешним маркетологам приходится применять изощрённые методы изучения потребительских предпочтений.

Нужно каким-то образом помочь обнаружиться и залиться тревожным лаем. скрытую от самого потребителя крайней надобности в непойми-какой-херне.