– Беда не приходит одна. – процедил под нос Игорь Юрьевич.

Запросив информацию у диспетчера, вскоре экипаж получил подтверждение – впереди гроза.

– На какой высоте фронт?

– На одиннадцати тысячах.

– Надо подниматься, – решительно заявил Тарасов, – запрашивай разрешение.

Дали добро на одиннадцать тысяч пятьсот. Если верить метеосводке и приборам, айсберги грозовых облаков висели аккурат на этой высоте. А значит, можно обойти.

Капитан кинул быстрый взгляд на напарника. Второй пилот с пониманием кивнул и взял управление на себя. Только они двое знали, с непогодой лучше справляется Дэн. Провести машину сквозь опасные ущелья туч – настоящее искусство, которое оказалось у него в крови.

Крепкие ладони уверенно легли на штурвал. Только здесь, в небе, один на один со стихией он чувствовал себя цельным и нужным. Можно сколько угодно кичиться счетом в банке или крутым авто, но, когда у тебя в руках штурвал, и триста пассажиров за спиной, именно в этот момент с предельной ясностью понимаешь, чего ты стоишь.

Тарасов тем временем включил связь с салоном, предупредив о возможной турбулентности. В тот же миг на табло загорелась команда «пристегнуть ремни».

Одиннадцать тысяч четыреста. Чуть потряхивает. Теперь уже и без приборов видна глухая стена туч. Дождь, то мелко трусит по стеклу, то поливает отборным ливнем. Впереди сплошь шарашат молнии, задача не из простых. А тут еще боковой ветер – строгий экзаменатор, вечно уводит самолет от курса. Дэн стискивает зубы и внимательно ощупывает пространство, сверяется с показаниями на мониторах и вновь обращается к небу. Нужен чистый коридор, идти напролом нельзя. Уже успел убедиться на собственной шкуре, стихию невозможно победить, ее можно обойти, обхитрить, но бороться с ней бесполезно. Проиграешь.

Краем глаза заметил, как шеф просматривает камеры и хмурится.

– Что там?

– Кажется, у нас проблема, – шумно выдохнул он. – Первый раз такое вижу.

На секунду отвлекшись на монитор, Дэн почувствовал, как на голове зашевелились волосы. Пассажиры бесновались, атакуя друг друга, крики, мордобой, кровь. Первым порывом было пойти разобраться, но вместо этого второй пилот стиснул зубы и отвел взгляд.

Возможно, другие пилоты так и поступили, вышли из кабины, чтобы разобраться. И это стало фатальной ошибкой. Ошибкой, цена которой – сотни жизней. Нет уж, дудки! Что бы ни происходило на борту, а самолет приземлится в целости и сохранности вместе со всеми пассажирами.

Скорость полета пятьсот километров в час, скорость капитана не меньше, он уже связался с землей и доложил обстановку на борту. Теперь только ждать инструкций. Тянутся минуты, словно тугая резина, надрывно, тяжело. К счастью, у Дэна есть задача поважнее, чем переживать о ЧП на борту. Стараясь откинуть посторонние мысли, он полностью сосредоточился на управлении. Ни один мускул не дрогнул на его лице, даже когда попали в небольшую турбулентность. И только насквозь мокрая от пота рубашка, подсказывала, как непросто сейчас второму пилоту.

Ужин пропустили, следуя принятому решению не открывать кабину. А жаль, кофе бы сейчас не помешало.

Оживает связь:

– Борт Аэрофлот 282, посадить на запасную полосу. Ждать дальнейших инструкций.

Час от часу не легче. Похоже планам Тарасова не суждено сбыться. Дэн был почти уверен, им не удастся сфинтить в отпуск, наверняка на земле их ждет изолятор, люди в медзащите и новые анализы.

Ровно в девять приступили к снижению. Внизу серая, непроглядная вата. Впереди стеной хлещет дождь. Воздух вокруг самолета сильно наэлектризован, того и гляди, вспыхнут искры. Дэн вытер мокрый лоб, ни на секунду не отводя напряженного взгляда от пустоты, разверзнувшейся впереди. Пора выпускать шасси. Началось быстрое снижение. Сердце в груди вторит реву двигателей. Закрылки выпущены, и машина стремительно прорывает завесу дождя. Минута, вторая, третья, и вот, наконец, в лицо мягко светят спасительные огни маячков. Еще через секунду из тумана выныривают две ласковые руки – разметка посадочной полосы, готовая принять в свои уютные объятия.