Мы вернулись. Я решил все-таки ещё раз потрогать быка за рога.

– Даш. Тогда… Ну, четыре дня назад… Я вопрос про кофе тебе задать успел, а вот ответ получить – нет. Ну помнишь?

– Помню. Красивый тот выдался день. Как забыть? У меня, кажется, сотрясение было. К врачу, может, и зря не пошла.

– Да, ударилась ты неудачно, – промямлил я.

После паузы Веснина сказала:

– Ты не хочешь извинитиься?

Я растерялся и решил переспросить:

– Извиниться?

– Ну да.

– За что?

– Ну… Это же ваша разборка, ваши проблемы. А сотрясение у меня.

– Моя разборка? Мои проблемы? С чего это ты взяла?

– Димитров говорил, – Веснина оторвалась от своих бумаг и вспомнила что-то. – Тебя в больницу увезли, Димитров приехал и рассказал, что вы свои какие-то старые бандитские дела здесь решали.

«Вот это да, – подумал я. – Ну и сука».

А самое-то главное – зачем? Значит ведь было – зачем. Димитров просто так такие вещи не говорит.

– Ну хорошо… Даша… Если это мои разборки были. То прими мои самые глубокие и самые искренние извинения.

Веснина немного подумала, потом равнодушно сказала:

– Принимается.

Мы поскрипели каждый своей работой. Затем я вспомнил, зачем вообще затеивал этот разговор.

– Даша, так как насчёт кофе? – меланхолично сказал я.

– Кофе?

– Ну да… В тот день, про который мы только что говорили. Я тогда приглашал тебя на самый лучший в Минске кофе. Нас просто прервали.

– Кофе, – сказала Веснина. – Как интересно. Ты отчего то решил, что меня можно склеить?

– Действительно… Что это я…

По-моему Веснина играла со мной в какую-то странную игру, правил которой я никак не мог понять.

Я был жалок. И моё бормотание, даже, наверное, не было различимо. Тут дело немного поправил открывший дверь и замерший на пороге с трубкой Димитров. Он победно пыхтел ею прямо нам в офис.

– Змитер, – сказал я как можно более ровно. – Я, как ответственный за пожарную безопасность, прошу покинуть помещение.

Димитров мутно посмотрел на меня. Вспомнил, кто я. И что здесь делаю. В его воспоминаниях значилось, что я директор и что действительно отвечаю хотя бы за то, чтобы книгарня не сгорела.

– Твоя правда, – сказал Змитер. – Пойду на улицу.

– Я с тобой, – сказал я.

– А Дарья Святославовна? – спросил учтиво самый главный директор.

Надо же. Я за все время так и не узнал, что отец у Весниной, оказывается, прям целый Святослав.

– А Дарья Святославовна курила только что, – сказал я. – Тем более, что есть, о чем пошептаться.

Мы вышли на улицу, я тоже закурил.

– Слушай, а чья это была разборка, когда приезжал Денис с войсками? Моя или твоя? – спросил я.

Димитров задумался, затянулся своей трубкой, потом долго выдыхал.

– Как быстро распространяются сведения среди работников организации, – сказал он достаточно сложную фразу без запинки.

– Быстро, – согласился я.

– Пошли, выпьем, – предложил Димитров радушно.

– Не пью, и не отучишь, – сказал я.

– Ну, тады я, – сказал Змитер, достал свою бутылочку и отпил из неё.

Докурили и вернулись в офис. Димитров выпил остатки чая в своей кружке, пожевал чаинки и сказал:

– Каппадокия.

Змитер иногда произносил странные слова по пьяни, я уже перестал на это обращать внимание, Даша же посмотрела на директора и протянула ему список. – Я поеду по организациям, которые могут быть нашими субарендаторами, – сказала Даша. – Это их список. Сегодня, может, вернусь. А может быть, и нет.

– Возвращайся обязательно, – сказал я. – Вечером должно быть интересно.

– Ага, – с пониманием ответила Даша.

– Всего хорошего, – сказал Димитров.

– До свидания, – сухо попрощалась Веснина со Змитром и сделала мне ручкой. – Чао.

Я сделал ей ручкой в ответ.