Завтра с утречка мы никуда не поехали. Во-первых, восстала Гудрун. От Гехта до Рёнкюста, от берега до Птичьего острова, там еще, потом обратно – это несколько суток. Как ребенка несобранным отправить? Домоправительницу поддержала Хельга. С Астрид она готова отпустить кого, куда и насколько угодно, но лучше все-таки к дороге подготовиться и, желательно, не за одну ночь. Во-вторых, Оле возмутился самоуправством корабельщиков. Как это: погасший маяк следует зажигать в присутствии особого чиновника, а делают это вовсе без всякого представителя власти. Мало ли из-за чего маяки гаснут. Тут нужно разобраться. Подобная законопослушность вышла Свану боком – всего лишь через четверть часа властью, устраивающей всех, был признан сам капитан. И если я могу просто забежать утром в ратушу и сказать, что уезжаю на несколько дней, то предводителю стражи, прежде чем отлучиться, надо уладить множество дел.

Отсрочка устроила всех, особенно Хельгу и Астрид. Старым подругам очень хотелось пообщаться.

Чтобы все успеть, Оле спозаранку отправился готовить стражу и город к своей отлучке на несколько дней. Подруги тоже куда-то ускакали. Мне пришлось в одиночку выдержать бой с Гудрун, доказывая, что хотя я нашу домоправительницу и бывшую няньку люблю и уважаю, но два сундука, один с теплыми вещами, другой с домашней снедью, с собой не потащу. Право свое отстоял, но Гудрун обиделась. Удалилась на кухню с таким видом, что я должен был почувствовать себя по крайней мере притеснителем вдов, отбирающим у них последнее достояние. Ничего, вечером помиримся. А сейчас в городе дела есть.

Герда вышла меня проводить. Что удивительно, когда Гудрун начинает вещать, что, мол, шарф завяжи, застегнись и перчатки не забудь, это раздражает, а когда Герда, то наоборот, приятно.

Домоправительница сердито бубнит на кухне. Все, что скажет, знаю наизусть. Не отличающиеся новизной и изысканностью вариации на тему «Вот помру, тогда живите, как хотите!» и «Вот помру, что делать будете?». Сегодня преобладает вторая.

– Сиротинушками бедными по миру пойдем! – шепчу я, сражаясь с ремнем сумки.

Герда сердито хлопает меня по руке.

– Гудрун из-за тебя беспокоится.

– И что, мне теперь из дому вообще нос высунуть нельзя? Была б дорога опасная, а то по заливу, по льду срежем, а там до самого Рёнкюста тракт наезженный, не успеем засветло добраться, в любой придорожной корчме заночуем.

Пальцы Герды вдруг стиснули мой воротник, который только что заботливо поправляли.

– По заливу? – спросила она со странной тревогой. – А там бывают полыньи?

– Да какие полыньи, Герда? Он же до дна промерз, весь как один кусок льда. Не только всадников, обозы выдерживает.

– Я поеду с вами, – решительно заявила моя радость. – Посмотреть.

– Герда, ну ты что, залива не видела?

– Не видела. И даже не знала, что он есть. Я тоже хочу… нос высунуть.

– А кол… цветочек твой дивный как же?

– Хеск Брум присмотрит. Он еще лучше меня все знает и понимает. Ла-арс, ну пожалуйста!

Два спора за полчаса это уже слишком много. Есть дело поважнее – успеть поцеловать Герду, пока мы одни в прихожей. К тому же, мое мнение относительно путешествия ничего не значит и не решает.

Астрид взять Герду с собой согласилась сразу. Оле как-то многозначительно хмыкнул, но возражать тоже не стал. Гудрун уломали, объединившись.

Наконец-то отправляемся. Открыты ворота, стоят у крыльца оседланные кхарны. Последние наставления перед дорогой, прощание. Вскочить в седло, протянуть руку Герде и…

– А этот хвостатый куда собрался?

Вестри удивленно оглянулся от ворот. Как куда? С вами!