Их усадили за угловой столик, очень удобный для доверительных разговоров, но этого почти не потребовалось. Обед прошел очень удачно: оба они не торопясь, без всякого стеснения наслаждались вкусной едой. Как она и ожидала, Пьер мало рассказывал о новой работе. Немного поговорили о недавно прочитанных книгах, о фильмах, которые нашли время посмотреть. Кейт понимала, что это не более чем обычная беседа не очень близких людей на первом свидании. Потом ступили на более знакомую обоим почву – заговорили о делах, которые расследовали вместе, о последних столполовских сплетнях и даже решились рассказать друг другу кое-какие подробности своей личной жизни.

Покончив с главным блюдом – дуврской камбалой, – Пьер спросил:

– Ну, как идут дела у красавчика сержанта?

Кейт не подала виду, что этот вопрос ее позабавил. Пьеру никогда не удавалось как следует скрыть свою неприязнь к Фрэнсису Бентону-Смиту. Кейт подозревала, что дело даже не столько в необычайно привлекательной внешности Бентона, сколько в одинаковом отношении обоих к работе: сознательно сдерживаемое честолюбие, интеллектуальность, тщательно рассчитанный путь наверх, опирающийся на уверенность, что поскольку их работа приносит пользу правоохранительной деятельности в целом, это в конечном счете будет признано и отмечено быстрым продвижением по службе.

– Да вполне нормально. Пожалуй, чуть слишком старается угодить, но ведь мы все тоже старались, когда А. Д. нас к себе взял, разве не так? Нет, он вполне годится.

– Слух прошел, что А. Д. готовит его на мое место.

– На твое бывшее место? Думаю, это возможно. Он ведь еще никого на твое место не взял. А может быть, наверху выжидают, пока решатся дела с нашим отделом. Могут вообще его закрыть, кто знает? Они вечно пристают к А. Д. с предложениями всяких мест повыше да поважней – вот теперь планируют создать общенациональный департамент уголовного розыска, ты, конечно, слышал, все об этом говорят. А. Д. то и дело должен присутствовать то на одной встрече на высшем уровне, то на другой.

За пудингом разговор становился все более бессвязным. Неожиданно Пьер произнес:

– Не люблю пить кофе сразу после рыбы.

– Или после такого вина, но мне надо бы протрезветь.

Однако Кейт сама поняла, что это прозвучало неискренне: она всегда пила не очень много, не желая утратить контроль над собой.

– Можем поехать ко мне, это довольно близко.

И она откликнулась:

– Или ко мне. У меня – вид на Темзу.

И ее предложение, и то, как он его принял, прозвучало просто и естественно. Он ответил:

– Тогда – к тебе. Только мне надо по дороге домой заскочить.

Он отсутствовал всего пару минут. Кейт сама предложила подождать его в машине. Двадцать минут спустя, отпирая дверь своей квартиры и входя вместе с Пьером в просторную гостиную с целой стеной окон, выходящих на Темзу, Кейт вдруг увидела эту комнату свежим взглядом: абсолютно стандартная, вся мебель новая, никаких сувениров, никаких признаков того, что у хозяйки есть личная жизнь, родители, семья, вещи, передававшиеся от поколения к поколению; все чисто прибрано, безлично – словно квартира, выставленная на продажу и хитроумно обставленная так, чтобы ее поскорее купили. Но Пьер, не глядя вокруг, сразу прошел к окнам и через стеклянную дверь вышел на балкон.

– Теперь вижу, почему ты ее выбрала, Кейт.

Она не вышла вместе с ним, стояла и смотрела на его спину и дальше – за него, на черную колышущуюся воду, иссеченную и изрезанную серебряными бликами, на шпили и башни, на огромные темные здания на том берегу, испещренные прямоугольниками света. Пьер прошел на кухню вместе с ней и стоял рядом, пока она молола кофейные зерна, доставала кружки, подогревала взятое из холодильника молоко. К тому времени, когда, сидя на диване, они покончили с кофе и он наклонился к ней и нежно, но решительно поцеловал в губы, она уже поняла, что должно произойти. Но если честно, разве она не поняла этого в самый первый момент их встречи в ресторане?