– А, ты хотел уйти от меня! – говорил Бальсейро злобным голосом. – Ты, верно, думал, что я убит? Ты осмелился изменить мне…

– Я? – вскричал Пикильо с трепетом.

– Да… кто же более, как не ты, послал к нам офицера с целым полком?..

– Сеньор капитан, я не понимаю, о чем вы говорите…

– Не понимаешь? А меня солдаты хотели сжечь, сожгли мой дом, перехватали моих товарищей… Этот проклятый колдун обещал еще мне, что я буду повешен… но он ошибся, не я, а ты будешь повешен!..

– Капитан, прошу вас, смилуйтесь!..

– Полно вздор молоть, любезнейший, лучше выбирай, на каком дереве хочешь висеть, а что касается до твоих товарищей, то им не миновать моих рук. – Говоря это, он потащил мальчика к большому дубу.

Вдруг в лесу раздался выстрел. Бальсейро вздрогнул и отпустил свою добычу. Пикильо воспользовался этим случаем и, бросившись к дубу, вскарабкался на самый верх и укрылся в зелени. Бальсейро, заметив это, крикнул:

– Слезай, негодяй, или я тебя застрелю. – И он вынул пистолет.

Пикильо, поняв опасность своего положения, старался укрыться на дереве за стволом; раздался выстрел, пуля перешибла небольшой сук, но Пикильо остался невредим.

– А, ты все еще думаешь, что уйдешь от меня, – воскликнул Бальсейро. – У тебя есть какой-то покровитель, и он не уйдет от меня так же, как и твои товарищи.

Капитан начал собирать хворост и укладывать вокруг дерева.

– Ты хотел меня погубить, негодный мальчишка… так я же за это удружу тебе!

Бальсейро достал из кармана огниво и стал высекать огонь. Сверкнула искра, и сухой хворост затрещал в пламени. Вскоре загорелось и дерево, на котором сидел Пикильо, а бандит все подкладывал хворост. Пламя усиливалось, дым сгущался, но мальчик не кричал.

Ничто не нарушало тишины в лесу, кроме треска горящих ветвей.

– Верно, задохся! – проворчал спустя некоторое время Бальсейро и, подложив еще хвороста, ушел.

Между тем Пикильо видел, как злодей его удалялся. Дерево было огромно, и потому он перебирался с сучка на сучок. Дым хоть немного и беспокоил его, однако, достигая известной вышины на вольном воздухе, не мог уже оставаться таким густым, как в начале, и рассеивался ветром. Потому Пикильо, влезая все выше, оставался невредим.

Бедный мальчик, осмотревшись и видя неизбежную погибель, начал плакать. Тут ему пришла мысль, и он вспомнил, что Хуанита во время опасности молилась. Он тоже начал молиться.

– Боже мой! – говорил он. – Неужели я должен умереть в цвете лет, пощади меня и спаси мне жизнь!

А пламя между тем подымалось все выше и выше.

– О Боже! Ты ничего мне не дал, кроме жизни, я не видел ласк матери. Я нищий-сирота! Дом мой – улица, отечество – большая дорога, смилостивись, Боже!

А пламя подымалось все выше и выше.

– Если Ты меня избавишь от этой ужасной смерти, клянусь Тебе, Боже, я буду добрым и честным навсегда! Я посвящу всю жизнь Тебе и буду защищать моих братьев по вере и подавать им помощь… клянусь Тебе, Великий Боже!..

Пламя ползло вверх.

Пламя неослабевало. Но молитва сироты возносилась еще выше. Бог, без сомнения, ее услышал, потому что вскоре небо обложилось тучами, кругом начало темнеть, блеснула молния, и горящий дуб задрожал от сильного громового удара… после пошел сильный дождь, и тогда Пикильо с восторгом поднял голову и воскликнул:

– Бог услышал меня!..

Целый час продолжалась гроза, и Пикильо благословлял ее; с какой радостью смотрел он на этот ливень! Вскоре все обгоревшие ветви угасли – ни одной искры не было видно. Наконец Пикильо решился оставить свое пристанище и начал спускаться. Хоть это было очень трудно, но все-таки он преодолел препятствия и только хотел спрыгнуть на землю, как в эту же самую минуту послышались чьи-то шаги и вдали показался человек, по-видимому, очень усталый, потому что он шел, опираясь на большое двуствольное ружье.