Сказала себе, что же ты, Валентина, бросишь человека в беде? Ну и что же, что пьяный, ведь человек же, живой.

Подняла шапку, отряхнула от снега, приподняла мужчину – как говорится, ни тяти, ни мамы, лыка не вяжет.

Шапку нахлобучила, портфель под мышку, его начала вверх тянуть, а он не шевелится, тьфу ты. Огляделась, смотрит, парнишка бежит.

– Теть, помочь?

– Помоги, надо милицию бы вызвать. Сбегай до автомата, вон на углу.

– Да ладно вам, теть, я вам помогу до дома довести, не ругайтесь, у меня мамка папку тоже ругает-ругает, а потом отхаживает его, лечит, любит… Так и вы тоже, от обиды это говорите, в милицию там… Идемте, я вам помогу довести его, как зовут-то?

– И… ик… Иван, – промяукал вдруг пьяный, – Ив… Иван… Сер… геич… ик.

– Ну вот видите, Иван Сергеевич, пойдемте, я вас до дома доведу, а вы идите вперед, – кивнул парнишка Валентине, – мы следом дойдем.

Так и пошла вперед, словно во сне, с портфелем под мышкой. Ладно, решила, сил нет – потом разберусь, проспится тот Иван Сергеевич – отправлю домой.

Дома мужчина дал себя раздеть и улегся на диване, поджав ноги к животу и сложив руки под головой.

– Ну вот, видите. Хорошо, что я вам встретился.

– И правда хорошо, может, чайку, сынок?

– Не, спасибо, побегу, дел много.

– Как звать-то тебя?

– Меня? Николай…

И побежал, только подошвы ботинок по ступенькам застучали, да озорная улыбка блеснула.

Всю ночь спать не могла Валентина, ну как, чужой человек дома, мало ли кого приволокла домой.

Утром встала, сварила себе кофе, заглянула в большую комнату – лежит и глазами лупает.

– Доброе утро.

– Доброе утро, простите, не припомню имени.

– А вы и не должны помнить, Иван… Сергеевич.

– Да вы что? Вот конфуз какой.

Рассказала Валентина гостю как нашла его в снегу, как мальчишка до дому помог довести, как не стала милицию вызывать, проверила на предмет обморожения, все нормально.

– Ах, какой конфуз, – только и повторяет Иван Сергеевич, просит извинения у Валентины и стесняется.

Рассказал, что отметили в коллективе проводы на пенсию одного коллеги, он не пьющий, Иван Сергеевич, – очень редко, на Новый год и день рождения, с мамой и ее подругами.

Мама хорошая, ах, мама… Она же… о, господи…

Валентина показала на телефон на тумбочке, Иван Сергеевич побежал трусцой и дрожащими руками набрал номер.

«Але, мама… мам, прости… знаешь, такая оказия со мной приключилась, ночевал у одной прекрасной женщины… Але, мама… нет, ты не поняла, она совсем незнакома… Але? Что?»

Иван Сергеевич обескураженно положил трубку и посмотрел на Валентину большими синими глазами, как у ребенка.

– Что сказала мама? – спросила с усмешкой Валентина. – Отругала?

– Нет, вы знаете, она пригласила вас к нам… отмечать Новый год… Мама так обрадовалась…

Надо ли говорить, что Валя отмечала этот Новый год не одна.

А потом, под звук курантов, она загадала желание.

Первого числа они с Иваном Сергеевичем… Ваней… ездили в ледовый городок, веселились, катались, как в юности, на коньках, а его старенькая мама благодарила Николая Угодника, что послал ей такую замечательную невестку.

Она так просила для Вани хорошую партию и вот поди-ка!

А через год у Валентины и Ивана родилась дочка, Полиночка.

– Ура, – сказал сын, – теперь мамина любовь не только мне достанется, – и он подмигнул маленькой сестричке, – подрастай, систер, я тебя буду с собой в экспедиции брать.

– Ничего, Валюша, я Ванечку в сорок четыре родила, не давал бог деток нам с Сергеем Витальевичем, а вот поди же ты, вырастила… еще и внучку увидела и с внуком познакомилась.

Спасибо тебе, Валюша.

За все спасибо, за сына, что делаешь его счастливым, за внуков.