Если помнишь, в сорок четвертом мы всю нашу землю освободили, и пошли немца в Европе громить. Пленных было − не счесть!

С немцами, казалось бы, всё было ясно. После проверки зеленых, то есть солдат, − в тыл, на стройки, чтобы восстанавливали всё. С чёрными, которые наших убивали, мы поступали, как говорится, по законам военного времени. С кем сами не могли разобраться, отправляли наверх, фронтовой контрразведке. СМЕРШ − слышал такое слово? Вот это мы и были…

Но как разобраться, кто из них кто? Вот ты, наверное, фильм про Штирлица смотрел. Там все немцы такие красивые, в черной форме! Только брехня всё это! У гестапо, например, вообще единой формы не было, они больше по гражданке ходили. И встретили мы их только в Польше! Потому что Польша − это уже был Рейх. Генерал-губернаторство! А на оккупированных землях Советского Союза гестапо и вовсе не было. Все те ужасы, про которые вам рассказывали, на нашей земле творили совсем другие немцы − полевая жандармерия и СД, их служба безопасности, которые входили в состав Вермахта. А форму с самого начала войны эти сволочи носили ту же, что и простые вояки. Серо-зеленую, "фельдграу" по-немецки. Только нашивки и позволяли определить, кто есть кто. А нашивку ведь можно и сорвать по-быстрому. Перед тем, как в плен сдасться…

Были ещё и эсэсовцы! Там вообще непонятно, одни вроде как полицаи, другие солдаты простые. Танкисты, пехотинцы, артиллеристы. Форма у всех одинаковая. Как тут понять, кто из них воевал, а кто партизан вешал?

Но и у нас, и уж тем более во фронтовом СМЕРШе тоже не дураки служили. По глазам, по словам, по рукам могли определить, кто и что делал. А лучше всего "наши" помогали…

Хотя какие они были наши… Немцы их называли "хиви". В переводе "добровольный помощник". Конечно, не все они числились в полиции, но для нас это уже и неважно было. Потому что все они, гады, немцам за кусок хлеба служили! И кусок этот на совесть отрабатывали… Даже я, хоть и штабной, такого насмотрелся и наслушался, что и говорить тебе не стану.

И понятно, что таким предателям, кроме пули в затылок, ничего не светило. Они это, кстати, прекрасно понимали. Чтоб жить, всё нам рассказывали. Ведут такого вдоль строя пленных немцев, а он с радостью своих бывших начальников показывает!

Правда, вину с них за это снимать никто не собирался. И наказание было, как положено. Правда, не всем. Многие из таких вместо заслуженной кары отделались лагерями. И скажу честно, по-моему, зря их пожалели…

Впрочем, много было таких, которых ни при каких обстоятельствах нельзя было прощать!

И когда, наконец, вернулась к советским людям родная власть, суровая, но справедливая, народу, конечно, следовало показать, что возмездие врагу неотвратимо. Ярко показать! Весомо, грубо, зримо, как у поэта сказано… Потому приняли решение вешать предателей так же, как они вешали партизан, коммунистов и прочих. При большом стечении народа. Да ещё и снять всё для хроники.

Вот с этого-то жуткого места и начинается всё!

…Было дело в Западной Белоруссии, в захудалом местечке, где нашлись ещё какие-то жители. Это, кстати, большая редкость была. Потому что во многих тамошних деревнях людей вообще не осталось. Полицаи с жандармами там хорошо поработали…

Вешали в тот день четверых. Двух хохлов, с Западной Украины, которые Гитлеру присягнули, и двух немцев из СД, офицера и фельдфебеля. Ну, это типа прапорщика что-то.

Поставили их на грузовики, что подогнали под виселицу, завязали узлы на шеях. Капитан Воропаев речь сказал. Вот, говорит, пришла пора воздать фашистским извергам за злодеяния. За всех и за вся, короче…