«Очень символично. Это сюда я должен заглянуть?» – подумал Котов, а вслух спросил:

– Что здесь?

– Заходи – узнаешь, – пригласил глазами Стоцкий, открывая дверь собственным ключом.

Первым пропустили матроса, следом зашёл Стоцкий, и закрыл за собой дверь на ключ молчаливый Петька.

Щёлкнул выключатель, и сердце Николая застыло, перестав стучаться на какой-то момент.

Первым в глаза матроса, после включения света, бросилось кресло, которые стояло посередине комнаты. Само оно было простым, деревянным, но страх наводили приспособления. Над самим креслом, в районе, где должна находиться голова, висел железный колпак. На подлокотниках приделанные ремни, так же как и на ножках. Если бы Николаю доводилось видеть электрический стул, он бы неприемлемо провел аналогию с увиденным креслом. По полу к нему подходили провода, разной толщины. С другой стороны провода были подключены к щитам на чисто выбеленных, но местами уже облупившихся стенах. В щитах были установлены лампочки разных цветов, рубильники и предохранители разных размеров. От щитов провода уже пучками шли к столу, на котором была нагромождена куча приборов с разными размерами циферблатов, ручки и переключатели. Рядом со столом сидели два немолодых человека. Один в очках, с седой бородкой и шапочкой, как у врача, на голове. Второй с ещё не совсем поседевшей шевелюрой, с ярко выраженными черными глазами. Рты у них были аккуратно заткнуты тряпками. Оба смотрели вопрошающими глазами на вошедших.

В голове матроса снова с бешеной скоростью закрутились мысли. Увиденная картина ничем хорошим для него не могла пахнуть.

– Вот те раз, это что за дерьмо? – вырвался непроизвольный вопрос у Николая.

– Не переживай, Коля, – успокоил его Стоцкий. – Сейчас ты получишь объяснения. Петька, распакуй рты этим гражданам.

Его адъютант ловко повыдергивал кляпы из ртов людей на стульях и повернул их лицом к старшему.

– Развяжите руки, пожалуйста, взмолился человек с поседевшей шевелюрой, – руки затекли, сил нет.

– Давай, Петька, люди просят, – обратился Даниил к адъютанту, а сам, на всякий случай, вынул из кобуры пистолет и демонстративно поводил им в воздухе.

– Не надо объяснять, я надеюсь, что будет, если вы будете плохо себя вести?

– Всё ясно и так, – сказал гражданин с седой бородкой. – Объясните лучше, что вам угодно?

– Да, объясните и мне, пожалуйста, – вопросительно посмотрел на старшего матрос. Пододвинул к себе свободный стул и плюхнулся на него. Трясущиеся ноги расслабились, мандраж спал. Он вынул из кармана заветную серую коробочку, и мастерски отправил себе в нос порцию порошка. Откинул голову назад, и произнес уже на вдохе, – объясните мою роль в данном представлении?

– Сбавь обороты, Николай, – Даниилу не понравилось, что матрос закидывается порошком в его присутствии, но вслух ничего не сказал по этому поводу. – Не торопись, сейчас граждане тебе всё объяснят.

Николай достал папиросу и закурил в ожидании ответов. Его глаза с широкими зрачками бегали и останавливались то на этих привязанных людях, то на Стоцком. А в голове путались и сплетались домыслы с догадками. Мысль о пытках внушала ему ужас, но сама атмосфера к ним пока не располагала.

– Мы тут работали… Мы учёные, изобретатели. Я Павлов, – начал мужичок с седой бородкой, – это мой коллега академик Студеницкий.

Второй мужчина выпрямился, насколько было возможно выпрямиться, будучи привязанным к стулу, кивнул важно головой и деловито произнес:

– Олег Васильевич.

– Теорема Белла помогла доказать, что наша вселенная подчиняется принципу одновременности, а не ньютоновым причине и следствию, которые проявляются через искусственно созданный промежуток времени. И время, и пространство являются измеримыми величинами, подчиняющимися более высокоорганизованному скрытому порядку, – продолжил Павлов.