Подарочными их называют потому, что в них удобнее всего совать руки офицерам во время построения. Так они и делают: чуть что, сразу лезут в подарочный карман, посмотреть, нет ли там чего неуставного. Мы слишком долго телились со шмотками, и нас погнали в коридор, где стояла еще одна группа терпеливо ждущих новобранцев.

– Так, по одному на вход марш! – скомандовал им ефрейтор. Пацаны угрюмо поплелись переодеваться. Я возился со шнурками, берцы оказались тяжелыми, ну хорошо, что хотя бы без кирзовых сапог теперь служим, портянки я, кстати, тоже не видел.

– Куда вас? – спросил ефрейтор. Он сверлил нас глазами, видел, что мало нас, значит, какая-то особая команда.

– На флот едем, – ответил я.

Справившись со шнуровкой, я принялся за ремень.

– Повезло, этих вон запахов отправляют на дальний восток в танковые, целый год будут танки выкапывать, – кивнул ефрейтор в сторону ребят, которые переодевались.

Наверное, он был прав, не хотел я об этом думать, меня волновала только моя служба. Я полностью разобрался с формой, она все-таки была мне великовата, явно не попадала в плечах. Когда надеваешь форму, сразу меняются многие ощущения. Это вообще отдельная тема, на которую надо серьезно порассуждать. Во-первых, можно сразу забыть о комфорте, потому что гражданскую одежду мы подгоняем под себя (учитывая комплекцию, рост, вес, материал, погоду, настроение и т.д.). Армейская форма штопается по стандарту на всех, без учета индивидуальных пристрастий. Материал универсальный, прочный и жесткий. Берцы тяжелые, плотные, ноги все время не проветриваются, а с непривычки (у кого кожа понежнее) моментально покрываются мозолями. Все это дело перерастает в гнойники, и ноги гниют заживо, поэтому надо очень аккуратно, за ними необходимо тщательно следить. Во-вторых, сама по себе форма начинает «давить», ее грубый зеленый цвет уравнивает тебя с остальными, душит и подавляет весь позитив. В армии большую часть времени солдат ощущает неполный спектр эмоций, они варьируются лишь от полного нейтрального безразличия до жгучей ярости. Редко, когда проявляется истинная радость и, даже боюсь это слово произносить, «счастье». Скорее, такие моменты можно считать исключением.

Поймите правильно, я не жалуюсь и вовсе не пытаюсь опорочить патриотические чувства либо намеренно изгадить образ армии. Я говорю только то, что видел своими глазами, анализирую и пытаюсь дать объективную оценку. Пытаюсь, насколько это возможно, но возможно не всегда.

И вот я в форме, еще не флотской, в общевойсковой, но это уже можно считать точкой невозврата, отправным моментом. Надел форму и сниму ее теперь нескоро. Если уйти от метафор и аллюзий и вернуться на грешную землю, то давайте пробежимся по ощущениям, которые испытывает солдат. Теперь все только строем. Все передвижения, за исключением похода в туалет и по каким-либо поручениям, все производится в строю. Всегда и везде перед тобой затылок товарища, сзади, справа, слева, везде тоже одни сплошные товарищи. Серая масса, пардон, в данном случае зеленая. Встаем по росту, каланчи – в начало строя, карлики – замыкают. Ну а середнячки барахтаются посередине, как бревно в проруби. Я как раз середнячок, но ближе к концу всегда стоял, так удобнее, тебя никто не видит, никто тебя не трогает, стоишь себе, думаешь о своем. Вот и сейчас, пришло время обеда, идем в столовую.

Обед был неплох, во всяком случае, я ожидал похуже. Дали вполне наваристые щи, котлеты с макаронами, чуть сладкий чай. Я все съел и уже собирался было встать, но тут-то мне и пришлось освоить главное правило армейской службы: «инициатива еб** инициатора» или проще говоря – не высовывайся. Сержанты заметили, что я не ем, а чего-то тормошусь туда-сюда.