– Почему бы вам самим не выступить в поход? Думаю, что мы можем поддержать вас.

– Мятежники ждут нашу армию и будут всячески мешать её продвижению, бросив против нас все силы – так или иначе мы окажемся, втянуты в полномасштабную войну. И пусть мы в итоге победим, цена победы будет немалой, чем не преминут воспользоваться наши враги. Король хочет чтобы это сделали вы – вас там точно никто не ждёт и не воспримет ваше появление началом военных действий.

– Одним Драконом мы не справимся, придётся идти за подкреплением и потом вместе с ним возвращаться сюда, а это слишком долго. Не проще ли нам будет сделать то, о чём я говорил в самом начале: просто забрать Всадника силой?

– Не думаю. Впрочем, тебе решать. Наша цена остаётся неизменной – мул с двумя мешками золота. И если у вас действительно мало времени, тогда придётся поторопиться, – сказав это, лорд Квейстор поднялся и, сделав церемониальный полупоклон, вышел к ожидавшим его воинам.

***

В королевских покоях Аль-Ватана несмотря на позднее время было как всегда многолюдно: король не вставал раньше полудня из постели и потому ведение дел начинал лишь вечером, засиживаясь в тронной зале до глубокой ночи. Придворная челядь, служанки королевы Беатрисы и их с королём Эдмундом детей; члены королевского совета, министры, маршалы и стража, стоящая в почётном карауле у дворца и королевских покоев. Сюда выбирали не лучших воинов, отличившихся в многочисленных стычках на границе, а молодых и красивых сыновей знатных фамилий, не портивших вид отметинами шрамов.

Сам монарх сидел на балконе в обитом бархатом кресле с мягкой подкладкой, а рядом, не заслоняя вида на видневшуюся в дали бухту, командир королевских гвардейцев. Уже совсем стемнело, ветер стих, и море напоминало огромное зеркало, от которого отражалось низко нависшее такое же бездонное небо. Король Виенора и лорд Эйси Квейстор были сводными братьями, и это родство по отцовской линии делало их похожими и непохожими одновременно. Старший брат Эдмунд был чуть ниже и заметно плотнее, объёмный живот уже с трудом можно было скрыть под свободным покроем атласного камзола. Длинные волосы ложились на плечи поседевшими прядями, схваченные чуть выше лба обручем почерневшей от времени короны. Мать его в отличие от родительницы Эйси была королевских кровей и оттого кожа властителя имела благородный голубой отлив. Кроме них двоих было ещё с полдюжины братьев и сестёр и больше двадцати детей и внуков, каждый из которых при определённом раскладе имел шанцы на трон.

– Ты встретился с язычниками? – спросил король, наконец, оторвавшись от созерцания, на что Эйси ответил, потягивая виноградное вино из позолоченной чаши:

– Да брат. Я сделал всё так, как ты хотел: теперь язычники отправятся на север и либо посадят на трон маленького ублюдка, чем обяжут его перед нами, либо дикари их перебьют.

– Ублюдки не помнят добра, – заметил Эдмунд и зевнул, обнажив плохо сохранившиеся к сорока пяти годам зубы. – По крайней мере, таким был его отец и если честно я не испытываю сожаления по поводу его кончины. Я и сам однажды собирался отрубить ему голову.

– Да, тогда ты ещё был принцем, но наш покойный отец отговорил тебя.

– И это принесло нам немало бед: интриган Спарбер, провозгласивший себя Королём Леса, то заключал с нами мир, то объединял против нас соседние племена и шёл войной, пока обстоятельства не вынудили его встать под знамёна Аль-Ватана, получив протекторат.

– Что не уберегло его от гибели. Если мы хотим навсегда обезопасить северные границы, придётся заставить Спарбериана любить Виенор, больше чем даже сами виеронцы. Чтобы подчинить себе территории вверх по реке совсем не обязательно начинать войну – достаточно обратить их в свою веру.