– Ну вот, даже с Рапидом ФР73.54.98. рост биомассы до нужных объемов трое суток.

– А давай начнем с пятницы, к понедельнику уже будут результаты – спросил Шторин.

– О-кей.

Утром в воскресенье Сергей проснулся от звонка, звонил Шторин:

– В лаборатории ЧП, нас вызывают.

– Бегу.

Оказалось, что дежурный в центре управления отвлекся и понадеялся на программу. Дозировка Рапида была превышена в десять раз. Продукция метана резко возросла, колонии бактерий просто сварились, люки шлюза отжало и метан смешался с воздухом. Рвануло прилично, в трубе вентиляции с улицы видели огонь. Хорошо, что никто не пострадал. Нашли виновных программистов. Как всегда, влетело всем.

– Проще с лейкой пройти. Она не взорвется – ворчал Шторин.

– Нет худа без добра, посмотрите Вадим Николаевич – Сергей показал на графики пробы воздуха и почвы за субботу и до взрыва.

– Вижу. Биоценоз с дисбалансом и при 20 градусах тепла работать не будет. От слова совсем.

– Начнем сначала, так сказать.

Потребовалось еще 6 месяцев и только к весне получили сносный результат. Можно было рассмотреть колонии архей которые отливали зелено-белыми крошечными метками на грунте. Азотобактерии могли уже прижиться в этой среде.

– Состаримся, пока ёлочку вырастим – ворчал Шторин.

– Да там целый сад посажен. Ни один росток не вырос – Сергей осмотрел очередной росток и сделал разрез, сунул под микроскоп. Причина была одна и та же. Начало роста и потом резкое замедление. Он снял перчатки и потрогал росток, потом определил влажность.

– Кажется нашел. Во время роста требуется много влаги. Вода просто испаряется с почки, и она перестает расти.

– Опять опыты?

– Тащим биотехнологов. Придется скрестить с кактусами или с саксаулом.

Весь НИИ конечно не работал над ёлочкой. Сажали картофель, земляной орех, яблони и какие-то травы. При атмосфере марса ничего не хотело расти и многие требовали сменить условия в лаборатории. Остались только Нежданов и Шторин. Они сами ходили к своим посевам.

– Знаете Вадим Николаевич, Рапид – это ошибка, причина бед или полпричины.

– Так в чем же дело?

– Его надо включить в геном растения и даже в геном архей! А дальше работа с факторами регуляции. Они должны включать рапид, когда нужно.

– Так это на годы работы! Можно сказать, все накрылось медным тазом.

– Все нормально. Начнем с ели. Встроим РНК для Рапида и программу регуляции митоза РНК.

Даже сдержанный Шторин только кивал с улыбкой, потом махнул рукой – пошли, уже конец рабочего дня.

– Я еще посижу, – ответил Сергей.

Шторина перевели в другую группу, Сергею отвели маленький клочок в подземной лаборатории и дали два месяца на доработку. Выглянуло апрельское солнце, запели птицы, днем подтаивало и ручейки собирались в ручьи и реки. Зеленая трава любопытно выглянула местами, возрождаясь как Феникс. Соки жизни врывались и в кабинеты, и в сердца, сам горизонт казался близким и хотелось новостей и приключений. Появились букетики вербы и подснежников. Нежданов выглядел измученным. С ним здоровались из сострадания, считали, что он тормозит исследования. Левитов все тянул, ожидая какого-то чуда.

Сергей прихватил ящик с образцами и спустился в «бочку». Он не спеша поставил ящик и стал рассаживать штук 20 образцов мелких заростков. Потом достал из кармана мелкие тюбики и выдавил гель в каждую лунку, потер ладони в перчатках и не оборачиваясь пошел в шлюз.

– Вот теперь должно сработать, – он посидел на работе почти ничего не делая, наблюдая за монитором лаборатории как будто эффект ожидается немедленно. В конце дня снял халат и вышел прогуляться. Его нагнал Шторин: