– Нет, только ноет в месте повязки.

– Как голова? Боль, головокружение, слабость? Тошнота? Кошмары ночные не беспокоят?

– Не, ничего из перечисленного выше. Вот только сны стали более яркие, и совершенно непонятные.

– А у Вас ранее все сны были понятные?

– Ну не то чтобы… Просто раньше я вообще не видел сны, – или не помнил их. Потом, когда я себя не помнил после ранения, они стали настолько ясные и содержательные, что мне впору романы по их мотивам писать.

– Так пишите… – улыбнулся доктор. – Это было бы даже интересно почитать.

– Боюсь, что интереснее всего было бы их читать вашему психиатру.

– А что же в этих снах такое психиатрическое?

– Понимаете, не пойму наверняка. То я видел себя птицей, – и ведь летал! То как амфибия плавал… То я Зверь Лесной, – знаете, как в мультике «Аленький цветочек». То я Разящий Меч, – ну или разящий мечом… Но последние ночи, – как я пришел в сознание, наверно, – я перестал опять видеть эти сны…

– Интересно, интересно… Скажите, а вот эти рисунки, – что это?

– Знаете, я просыпаюсь ночью или утром, – уже без сновидений, – и мне очень хочется опять попасть в эти сны. И я по памяти начинаю рисовать картинки из своих видений.

– Можно их посмотреть?

– Конечно.

– Спасибо. Я возьму их с собой. А я к Вам с хорошей новостью. Предполагаю, что сегодня, после осмотра доцентом, Вас переведут в общую палату в хирургическое отделение. Как Вы на это смотрите?

– С воодушевлением. Если честно, то я покривил душой, что мне с Вами хорошо. Мне психологически трудно переносить эти ночи с включенным светом, стонами, криками, авралами ваших дежурных бригад… Вообще-то я домой хотел бы…

– Ну, домой Вам однозначно рано, да и решать сроки выписки будут хирурги. А вот в отделение хирургии я Вас сегодня обязательно переведу.

– Хорошо, доктор, я согласен.

Вот такая радость была у меня с самого утра. Значит, уже сегодня я буду в общей палате, где можно будет попросить выключить вечером свет и не включать его без крайней необходимости. Если бы еще не эти наручники… Они холодили запястье, создавали массу неудобств…

– Доброе утро. Проснулись уже. – Перед кроватью стоял следователь.

–Да, уже, – не хотелось с ним быть таким же многословным, как с врачом. Кто его знает, что у него на уме…

– Хочу поставить Вас в известность, что по ходу следствия, мы не можем подтвердить Вашу вину, и потому ограничение… Словом, мы снимаем с Вас наручники под подписку о невыезде.

– Это приказ или предложение?

– Шутить изволите?

– Да, шучу я, шучу… Конечно снимайте. А когда это я давал подписку о не выезде?

– Вот сейчас и дадите. Или не дадите?

– Да чего бы не дать? Берите, – снова, уже облегченно, пошутил я.

– Вот здесь распишитесь, а вот здесь напишите…….. Всё. Ставлю Вас официально в известность, что Вам нельзя покидать пределы города. При острой необходимости необходимо явиться ко мне и согласовать время, срок и направление, куда Вы едете. Вам понятно?

– Понятно, понятно, – я же расписался.

Ну, вот и вторая хорошая новость с утра.

– Доброе утро.

Сегодня что? День посещений, что ли? Психиатр Лейла собственной персоной.

Нет, я не скажу, что мне не приятно. С момента, как с меня сняли наручники, приковывавшие меня к кровати, я всё еще растирал руку, – она, как мне кажется, остужена на долгие дни и недели от этого металла.

– Это Вы? Третья… – улыбнулся я.

– Третья?

– Да, третья радостная весточка с этого света на наш.

– А поподробнее?

– Сначала реаниматолог объявил о моем переводе в отделение, потом с меня сняли наручники, теперь Ваша улыбка…

– Вам нравится моя улыбка?

– А Вам не нравится Ваша улыбка? – я не переставал улыбаться.