Отец мужа, Отто Адамович Мезис, в 1937 году был арестован, как немецкий шпион.

Рассказывает Эмилия: «После революции дедушка работал в лесу, смотрел за порядком, выделял участки под вырубки, подсаживал новые деревья – в лесу был порядок. У него было много друзей, и вот кто-то из них донес на него (может не по своей воле), что он немецкий шпион. В 1937 году деда арестовали, тогда это было повсеместно, в селе многих арестовывали. Дед в застенках продержался 9 месяцев и умер, реабилитировали его уже после смерти Сталина.

В 1938 году у мамы родилась дочка Нина, а в 1939 году – сын Володя. Нина всегда была смуглой и темненькой (в бабушку Эмму), а Володя рыженький, беленький (в отца).

После ареста свекра, мама осталась с двумя детьми и свекровью, бабушкой Эммой, которая ей помогала по дому и с детьми. Мама работала в больнице, туда приезжало много врачей с фронта, передохнуть и поработать в тылу (потом опять на фронт). Так вот, мамина подруга всем представляла мать, как сноху врага народа, чтобы были в курсе. Вообще, мама была «под колпаком НКВД», много рассказывала об этом, у неё даже был готов узелок на случай ареста. Ее оставили в покое только после войны».

Письмо Елены сестре Варваре 14.07.1941:

«Здравствуй дорогая Варя! Мы все живы и здоровы, несмотря на беды, которые приключились с нами. Колю забрали в армию, и мы остались с бабушкой Эммой и двумя детьми. Работаю днем в больнице, а вечером в колхозе. Если бы не бабушка – то с детьми не справиться совсем. С продуктами плохо: спасает только корова да яйца, если есть мука – печем сами хлеб, надеемся, что что-то вырастет на огороде. Как ты учишься в Ярославле, ведь там бомбят? Летают над нами, сволочи. Если надумаешь приехать, то место тебе найдем. У нас, как ушел Коля, есть где тебя пристроить. На работе много командированных с фронта, рассказывают, как там тяжело – немец прет, но, говорят, все равно победим. Подруга Тося, совсем дура, рассказывает им, что я сноха немецкого шпиона. Правда, уже все понимают, что это полный бред – смеются. Только мы с бабушкой держим узелки (на всякий случай). Хотя с двумя детьми и муж на фронте, думаю, не заберут. Так, что, если надумаешь – приезжай. Костику желаю, чтобы все быстрее закончилось, и ему бы не попасть на фронт. Ведь пацан еще. Как там Федя? Ты бываешь у него на Ляпинке? В Ярославле после налетов, наверное, много пожаров. Есть ли письма от Саши? Страшно за него. Вот и все, что хотела написать. Всех люблю, целую!

Ваша Лена,

и со мной бабушка Эмма и детки: Нина и Володя».

Эмилия: «Что касается работы – то весь мед. персонал в войну очень много работал: день в больнице, а вечером – помогали в колхозе. Мама даже вступила в партию, чтобы почувствовать поддержку людей, не быть одной».

Читаю дневник Елены:

20.12.1941

«Уже месяц, как приехала Варя. Живет у нас. Очень повзрослела, стала настоящей красавицей. Отдала ей свое синее платье в горошек, мне мало. На работе договорилась, и взяли ее санитаркой, и мне помогает в процедурной. Вечерами со мной в колхозе. Мне тут председатель колхоза предложил вступить в ВКП (б), он председатель местной парт. ячейки. Говорит, ты хорошо работаешь, и колхозники тебя поддержат. Даже и не знаю. Конечно, чтобы отцепилось НКВД, хорошо бы вступить. Надо подумать».

Эмилия: «Отец на фронте получил несколько ранений, контузию и имел награды. Вернулся с фронта в 1943 году на костылях (комиссовали). После ранения у него развился остеомиелит. Дома при хорошем питании он быстро поправился, и смог устроиться на работу пожарным».

Мне очень нравился дядя Коля, он был таким надежным, правильным. Я ни разу не видел его вывившим, или пьяным. Из детских воспоминаний осталось, как он катал меня на пожарной лошади, а лошадь, проявив несознательность, навалила кучу прямо на ходу.