– Убил! – подытожил, я игру, терминологией морского боя.

– Да в морской бой, я тоже тут всех обыгрываю (по червончику), если надумаешь, – предложил рыжий, расширяя привлекательность услуг своего казино.

– Не выиграешь, ответил я, – я тоже последний одноклеточный не рисую до последнего хода.

Рыжий протянул мне руку и пожал крепко, – Сработаемся.

Впереди показался вагон со скучающим Леней, сидевшим, свесив ноги в открытом проеме.

– Здаров, Лёня, комарвжопу, уважительно поприветствовал рыжий своего должника.

– Гамарджоба, Евгений, ответил тот, назвав непривычное имя человека, который был просто рыжий.

– Я пришел забрать выигрыш.

– Деньгами возьми. Зачем тебе столько вермута? Семен взял шесть бутылок, еще пробки не вернул. Мне атчот, шматчот за целый ящик делать надо. А вдруг горлышек не будет. Турма, Лёня тогда?

– Ладно, давай деньгами, только одну давай, мы тут с товарищем за знакомство, – согласился рыжий.

Лёня отслюнявил ему несколько бумажек и вынес теплую бутылку вермута того же формата.

И, в завершение этого чудесного вечера, удивительных открытий, рыжий мне показал еще один трюк, который, непривычного до чудес, может и в шок повергнуть. Лёня, же, смотрел на это усталым взором завсегдатая, уставшего от цирковых номеров.

Из кармана шароваров была извлечена гайка размером с те, которыми шпалы и рельсы соединяют. К гаечке, которой можно и убить, ненароком, средних размеров быка, вела леска длиной с полметра. Рыжий уверенно намотал один свободный конец лески на палец и стал раскручивать гайку вращательными движениями выше своей головы.

– Бутылку возьми за горло и подними на вытянутой руке от себя подальше. Дном вверх.

Я зажмурился и выполнил, что просил рыжий. Едва бутылка заняла позицию на безопасном от меня расстоянии, он сблизился с ней, вращая гайкой, и одним точным касанием угодил ею в самое ребро донышка. Раздался легкий звук, похожий на букву Ц. И у меня в руках, остался сосуд, наполненный содержимым без потери и капли. А, дно бутылки, лежало у ног, срезанным идеально ровно, без сколов.

– Можешь так пить. Если аккуратно, то не обрежешься, – предложил рыжий.

– Не обрежусь. Я православный, – переводя дух, пошутил, на всякий случай, взглянув себе ниже пояса, при высокой вероятности, оказаться и в этом неправым, в таких цирковых номерах.

Лёня принес три граненых стакана, и мы выпили дружно вместе, молча, глядя на оранжевый диск солнца, коснувшийся горизонта.

Ту-туф, Ту-туф, шел поезд, и, яркое воспоминание, первого рабочего дня на железной дороге тихо уходило в песок вместе с ним.

Дни, последовавшие за тем, первым, застолбившимся в памяти нулевым репером большого пути от диплома к пенсии, не сильно, отличались от других, на объектах заботы Мосгипротранса, ни по разнообразию времяпровождения трудового коллектива, ни по составу работ и её оценки руководством. Менялись только времена года и сопутствующие им природно-климатические оттенки поведения людей, адекватные им.

До самых праздников Октябрьской революции, стояла жара, без единого дождя и даже облачка на небе. Мы разбрелись по партийным частям экспедиции, каждая в своем углу бесконечной среднеазиатской железной дороги. Нашей доблестной партии выпал кусок съемок от границы с Туркменией до самого Самарканда Узбекской ССР. Станцию Чарджоу снимали вместе. Дружным еще тогда составом экспедиции целиком, что позволило провести «боевое слаживание» бывалого персонала с новоприбывшим контингентом выпускников типа меня и еще нескольких подобных, продуктов высшего и среднего образования, начисто еще лишенных характерной заточенности ума и рук под железнодорожные особенности геодезии и картографии.