Убедившись в том, что теперь может хотя бы немного ориентироваться, мальчик попытался было отыскать, пусть и зрительно, путь домой, но… где бы они ни были, Хижина Эргара находилось так глубоко в горах старой Алькады, что Арди даже не представлял – где именно.

После очередной такой вылазки, за время которой пришлось расстаться с ботинками, подошву которых уже несколько дней крепили заточенные обломки костей, мальчик вернулся в пещеру как раз к тому моменту, как отсутствовавший пару дней барс заканчивал с трапезой.

Когда Арди, уже почти не замечавший дурного запаха мертвой плоти, подошел к груде костей, то… ничего, кроме, непосредственно, груды костей обнаружить не смог. Даже самые маленькие из них были так чисто вылизаны, что буквально утопали в слюне. Эргар же, лежа на каменной постели, показательно слизывал остатки мяса с длинных когтей.

Мальчик, несколько раз перебрав весь каркас неизвестного животного, с немым вопросом посмотрел на барса.

– Я проголодался, – только и ответил Эргар, после чего отвернулся в сторону и почти мгновенно заснул.

Арди ничего не оставалось, кроме как вернуться в свой дальний угол и укутаться там обрывками одежды, которые он решил использовать вместо одеяла. С каждым новым днем, проведенных в горах, холод становился все сильнее, а его особенно злые укусы, иногда оставлявшие темные отметины, проходили, порой, целыми днями.

Так прошло еще три дня. Воды в чаше, почему-то, становилось все меньше, но с этим мальчик знал, что делать. Предварительно согрев ладони подмышками, он накидывал снег в чашу и дождавшись, пока тот растает, утолял жажду.

Из пещеры он больше не уходил – ждал пока барс отправится на охоту. На четвертый день, когда от голода мальчик уже грыз ледышки, Эргар вернулся с добычей. И стоило Арди сделать неверный шаг в сторону мяса, как грозный рык:

– Мое! – сотряс пещеру.

Мальчик уселся рядом и почти целый час смотрел на то, как барс нарочито медленно и с буквально человеческим упоением на морде, вылизывает косточки. И, как и в прошлый раз, на каркасе не осталось даже жилки. Более того – Эргар раскусил каждую из костей и вылакал из них весь мозг, не оставив Арди даже этого.

– Я снова был голоден.

Арди, ничего не сказав, тихо вернулся в свой угол. Маленький, исхудавший, с потемневшей от ветра и солнца кожей, он укрылся обрывками тряпья. Из всей одежды у него остался лишь плотный свитер, связанный мамой, штаны, лившиеся левой штанины, да и все. Куртка, носки и рубашка пришли в полную непригодность и теперь служили в качестве кулька, куда мальчик прятал свое сокровище.

И сейчас, укрывшись свитером, как одеялом, мальчик, прижав колени к груди и обхватив их руками, пытался заснуть. И лишь слова отца, эхом звучавшие у него в голове, отгоняли мысли о том, что он был бы не против, если бы час пробуждения так и не настал. Если бы он уснул и… так всегда и спал. Может старые боги, о которых столько рассказывал дедушка, подарят ему сон.

Сон, в котором он окажется дома, среди родных, а на кухне его будет ждать ежевичный пирог.

Может боги действительно услышали ребенка, а может так влиял голод и усталость, но когда мальчик открыл глаза в следующий раз, то увидел перед собой маленькую кость, скорее всего принадлежащую кролику. Кость, полную мяса.

Арди вгрызся в неё зубами и ногтями так, как никогда прежде. Буквально за пару мгновений он смел мясо, вылизал кость, с трудом разломал её об камень и высосал содержимое.

– Пойдем, – произнес стоявший все это время рядом барс.

– Куда?

Эргар посмотрел в глаза ребенку. Его зрачки веретена буквально пронзали лицо мальчика и тот физически мог почувствовать покалывание на щеках. Или это из-за ветра.