– Билет ваш, господин капрал, – Старьевщик отодвинулся назад и закинул руки за голову. – И, надеюсь, что на этой, довольно неловкой ноте, наше с вами общение не прервется. Думаю, мы еще можем быть друг другу полезны. Если не сейчас, то в будущем. И, позвольте сделать необоснованное предположение – возможно даже, что и в относительно скором, если не ближайшем.

– Доброй ночи, – скупо произнес Ардан и, прикоснувшись пальцами к поле шляпы, забрал билет.

– Доброй ночи, – донеслось ему в спину.

Донеслось мягко и легко, без тени иронии, но, в то же самое время, остро и глубоко – как если бы нож вонзился.

– Зря ты с ним так, – Милар пододвинул билет по столу вперед.

– Зря? – Арди отвлекся от Рассветного сада и вернулся к разговору. И к чаю. – Не ты ли жаловался, капитан, что вторая канцелярия так долго ничего не может сделать со Старьевщиком?

– Потому и не может, господин маг, что Старьевщик для чего-то, но нужен. И кому-то. А еще у него есть покровители. И должники, – Милар задумался и добавил. – Должников даже, наверное, больше, чем покровителей. А благодаря нам прибавился еще один.

Ардан, вместо ответа и продолжения обсуждения Старьевщика, забрал билет.

Плотная бумага, толщиной почти в миллиметр. Напоминала картон. Только дорогой. Из такой, обычно, вырезали какие-нибудь праздничные памфлеты, программы для театра или грамоты. Арди знал, потому что у них на первом курсе Общего факультета училась дочь владельца пусть и не крупной, но, все еще, столичной типографии.

С золотым тиснением, мерцающими на свету, фиолетовыми чернилами, не типографской краской, а именно чернилами, от руки было выведено приглашение.

“Имеем честь пригласить вас, господин Неизвестный.

20го числа месяца Танца.

На закрытый аукцион в честь окончания весны.

А также в честь осуществления мечты человека о полете.

То, что ранее было доступно лишь Первородным, теперь доступно и нам.

60.1722/30.0050

За час до полуночи

Приглашение действительно только на одного человека”

– Спасибо, – поблагодарил Милар, когда официант – молодой человек лет, немногим старше самого Арда, принес капитану морковный суп и несколько брускет. – Я, пока вы, господин маг, прохлаждались в Большом, все разузнал.

Ардан пропустил ремарку насчет университета мимо ушей.

– Цифры внизу это координаты, – продолжил Милар. Он снял с брускет вяленое мясо и, закусывая им, макал хлеб в суп. – На север по берегу бухты. Там находится старый полигон для ствольной артиллерии.

– Очень… необычное место для проведения аукциона, – Ардану принесли его заказ – мясо индейки вместе с сосновыми шишками и стаканом клюквенного морса.

– А ты смотри сюда, – Милар указал на четвертую строку. – Видишь? В честь о… бла-бла-бла… полете человека.

– И?

– А то и “и”, – Милар хрустнул корочкой и откинулся на спинку стула. – Мы с тобой лишь немного промахнулись, когда предположили, что Пауки могут ударить по испытанию дирижабля.

Ардан нахмурился.

– Милар, я ничего не понимаю.

Капитан прикрыл глаза и блаженно вдохнул, будто втянул аромат сказочной пищи, дарящей вечную молодость и красоту.

– Ты чего?

– Наслаждаюсь моментом, господин маг, когда не я ничего не понимаю, а ты.

Ардан улыбнулся и, по привычке размяв пальцы, приступил к трапезе. Готовили в “Эльтире”, разумеется, похуже чем в Большом или “Брюсе”, но стоило вспомнить, что еда здесь бесплатна, как стряпня тут же вставала в один ряд с блюдами лучших ресторанов города… в коих Арди никогда и не бывал.

– Разработка, научные изыскания, – начал перечислять Милар, попутно не забывая макать хлеб в суп. – найм инженеров, создание конструкторских бюро, материалы, опять же. Ну и зарплаты, страховки, сами площадки и так далее. И все это, Ард, на протяжении почти двадцати пяти лет. С испытательными полетами, различными прототипами и прочим.