В начале 1891 года София Борисовна вышла замуж за Юрия Дмитриевича Пиленко. Брак этот не вызвал большой радости у «родовитых» родственников: его считали мезальянсом, то есть неравным, и даже в чем-то «унизительным», что совершенно не мешало супругам жить счастливо, в любви и согласии. После смерти мужа София Борисовна посвятила свою жизнь воспитанию детей.

Она была настоящей русской образованной аристократкой, у которой душевное благородство сочеталось со скромностью в словах и поступках. Эти качества она сумела передать детям. Во Франции она стала активной соратницей своей дочери Лизы, разделила с ней невзгоды и эмигрантскую бедность, воспитывала внуков, была незаменимой помощницей в ее благотворительных делах и мужественно переносила удары судьбы. Особенно велика заслуга Софии Борисовны в приведении в порядок «архива» матери Марии, в том числе – в расшифровке и переписывании ее рукописей, оставшихся после гибели, написанных довольно неразборчивым почерком. Как уже говорилось, София Борисовна и сама была литературно одаренной женщиной: ее перу принадлежат живо написанные (в весьма преклонном возрасте!) мемуары о своих предках (Дмитриевых-Мамоновых и Делоне), о муже, о дочери. Некоторые из этих воспоминаний опубликованы в посмертных сборниках стихотворений матери Марии, вышедших в Париже.

Она похоронила всю семью – мужа, сына, дочь, троих внуков… и осталась одна.

Скончалась София Борисовна в 1962 году на сотом году жизни в Нуази-ле-Гран под Парижем, в доме для престарелых, некогда основанном ее дочерью. Похоронена она на знаменитом русском православном кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа. В этой же могиле лежит ее внучка Настенька.

Сегодня о монахине Марии много написано, изданы ее стихи, эссе, богословские труды, но наработанные клише скрывают от нас что-то очень важное… И именно в это «что-то» до сих пор всматриваются и историки, и люди Церкви, и мы с вами, для которых жизнь и смерть есть тайна.

Лиза родилась 8 декабря 1891 года. Во время родов ее матери пришлось сделать кесарево сечение, девочка появилась на свет с туго обвязанным пуповиной горлом. Прошло три недели, и во время крещения, 27 декабря, при троекратном опускании в купель Лиза захлебнулась, и ее возвращали к жизни как утопленницу.

В одной биографической справке приводится случай, происшедший с Елизаветой Пиленко в детстве. Лиза была общительным ребенком, любила собирать вокруг себя детвору и увлеченно рассказывала разные истории. Однажды ее мать, случайно находившаяся по соседству, расслышала, как Лиза произнесла: «… и вот я умерла». Слышала ли мать, о чем рассказывала ее дочь? Или это была финальная фраза повествования? Мы, отдаленные от тех времен, можем только разглядеть и сравнить некие знаки и странности, которые нас заставляют задуматься: она могла умереть и при рождении, но ей было уготовано прожить долгую жизнь и подготовиться к последнему обретению себя в смерти – в лагере Равенсбрюк. Ее жертвенная гибель на долгие годы затмила важную составляющую этой универсальной женщины: поиск самой себя.

Ее детство сформировал век Достоевского и Толстого, подобно другим барышням, она засыпала с французским романом под подушкой, позднее увлеклась Хомяковым и Вл. Соловьевым, дружила с Сарьяном, училась символизму, подражала Н. Гончаровой, была влюблена в Блока, а в Париже ее духовными наставниками стали о. Сергий Булгаков и Николай Бердяев… Этот беглый экскурс может лишь приблизительно дать нам представление о разбросе увлечений молодой Лизы, девушки, выросшей в богатой петербургской семье, увлеченной модными левыми идеями, что было присуще целому ряду русских эмансипированных женщин XX века.