– Простите меня, госпожа, я не думала, что все так серьезно… Мне жаль, что вы вынуждены были страдать, но я обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы вы чувствовали себя здесь как дома.

Эзеркиль хмыкнула, и придворная решила больше не задавать лишних вопросов. Служанке показалось, что Эзеркиль разозлили ее разговоры и она просто молча доделывала свою работу. Она ни в коем случае не хотела впасть в немилость Императрицы в самый первый день их знакомства. Ведь ей придется прислуживать госпоже всю жизнь. Поэтому Фиска решила дать ей время привыкнуть к новой обстановке.

Эзеркиль стояла неподвижно, вперив свой взгляд в стену. Служанка только изредка просила ее опустить руки, или повернуться другим боком, чтобы измерить ту или иную часть тела.

– Сколько тебе лет? – спросила Императрица спустя некоторое время.

– Двадцать восемь.

– А как давно ты служишь в замке?

– Всю жизнь. – с улыбкой ответила Фиска.

– Стало быть, знаешь Императора много лет? Каков он?

Служанка задумалась.

– Простите меня, моя госпожа, но я не имею права судить об Императоре.

– Ну перестань. Со мной ты можешь быть откровенной. В конце концов, ты теперь единственная, с кем мне разрешено говорить.

– Что вы! Вы можете разговаривать со всеми обитателями замка! Никто не запрещает вам общение…

– Я не поклонница пустых разговоров. Если я о чем-то спрашиваю тебя, прошу отвечать мне честно. – строго сказала Эзеркиль, – так каков он?

– Ну… – Фиска отложила в сторону ленту, и задумалась, прислонив руку ко лбу.

– Пожалуй, он очень добр, хотя временами бывает и строг. В большинстве своем, никто из слуг не знает каков он на самом деле, поскольку этикет обязывает его держать определенную дистанцию и придерживаться официозного общения. Одно знаю точно – он очень красив. Думаю, вам повезло. Возможно, вы полюбите друг друга и жизнь здесь не будет казаться вам такой тоскливой. Вот увидите, в скором времени вы поймете, какое счастье обрели.

Эзеркиль только утвердительно промычала в ответ. Она поняла, что добиться от Фиски откровенности на данный момент она не могла, потому что они были еще слишком мало знакомы. Все же эта милая особа ей приглянулась, и поблагодарив ее, она отпустила служанку выполнять свою работу. Фиска была очень худая, настолько, что сквозь платье проглядывали мослаки4 ее костлявых плеч. Ростом она была значительно выше Эзеркиль. Вздернутый курносый нос покрывали веснушки, а рыжеватые волосы вились как молодые побеги виноградника.

Когда Фиска вышла, Эзеркиль легла на необычайно просторную широкую кровать. Мягкая перина поглотила маленькое тельце Эзеркиль, и скользя рукой по шелковой накидке, она закрыла глаза. Только во снах теперь сможет она видеть своих родных. Несмотря на то, что юная жена Императора была здесь под защитой, она не чувствовала себя в безопасности. Этот дом был для нее чужой. Ей хотелось разрыдаться, прижаться к плечу матери. Почувствовать ее тепло. Поговорить с кем-то родным и знакомым. Но теперь, она должна найти в себе силы, чтобы пережить свое одиночество наедине с собой. Немного успокоившись, Эзеркиль не заметила, как погрузилась в сон, уткнувшись носом в мокрую подушку.

Из мира грез ее вернул слабый стук в дверь.

– Войдите, – сонно пробормотала Эзеркиль. В проходе появилась Фиска.

– Госпожа, ужин готов. Вы голодны?

– Да, пожалуй. – потянувшись, ответила новоиспеченная мать Империи.

– Хорошо, я распоряжусь, чтобы все принесли в ваши покои. К сожалению, ваш наряд еще не готов, поэтому предложить почивать в малой зале пока не могу.

– Ничего. Я поем здесь. Спасибо. – улыбнулась Эзеркиль, вставая с постели. После сна ее настроение немного улучшилось. Мать с упоением представляла себе завтрашний день, когда ей принесут ее облачение, и она наконец сможет выйти из комнаты. А сегодня можно было позволить себе провести весь день не вылезая из кровати.