– Как местные бабочки или… волосы капитана?

– Думаю, они их красят. – Теперь на губах господина Лаата появилась живая, а не официальная улыбка. – Не пугайтесь, если увидите в алых прядях черные или белые пятнышки, всякие украшения… гривы у ребят, в основном, длинные. Один Инти, пожалуй, стрижется. Но умоляю… не злитесь, если кто-то из отряда вдруг захочет подойти и познакомиться!

– Как Инти?

– Вообще-то, я просил их к Вам не приставать… Только дети – не солдаты! Как перестанут бояться…

– Ну и бардак! – Вздохнул Ласски. – По правилам контакт с населением должен быть сведен к минимуму.

– Перестаньте. Какая Вам до этого разница? – Лаат с удивлением взглянул ему в лицо. – Топливо корпорация получает. Сбоев в работе комплексов за последние тридцать лет не было…

– Аборигены настолько важны, что Вы рискуете защищать местный бардак?

– Сами сказали, что открыты для любого разговора. К тому же… лучше дружить, чем воевать, каждую ночь ожидая удара.

– Хорошо. – подумав, кивнул головой директор. – У меня впереди целых три года, чтобы составить обо всем собственное мнение. Так когда, говорите, нас с вами готовы вкусно покормить?

***

Уже со второго дня его пребывания на планете рабочие будни вошли в накатанную колею. Утром, в силу многолетней привычки, он поднимался с восходом светила, бегал вокруг стадиона, кувыркался на отполированных чьими-то ладонями брусьях, мылся, завтракал и улетал на объекты, вникая в нюансы добычи. Еще ему здесь понравилось: летние рассветы плавились розовым туманом, воздух пах цветами и травами, сотрудники работали честно и были приветливыми… Шебутная, по словам заместителя, команда капитана Инти не появлялась в зоне станции целую неделю. Баланс, подготовленный господином Лаатом, при проверке сразу сошелся. Во время инспекции размещенных на планете объектов добычи никаких нарушений не нашлось. Казалось, более идеального места для труда и отдыха придумать нельзя… Вот только какая-то неуловимо отсутствующая деталь не давала сделать видение картины целостным. Словно он забыл нечто важное… как детские воспоминания, со временем теряющиеся в суете взрослых лет.

Наступивший день тоже не стал исключением из привычного распорядка. Позавтракав, он направился к катеру, уведомив господина Лаата о том, что летит на третью площадку. Сегодня ему хотелось провести небольшой эксперимент по определению биологических свойств и качества местного материала. Переложив в грузовой отсек свою портативную лабораторию, он сел за штурвал и взмыл над бескрайним лесом, любуясь сияющим пятном солнца, последними туманными прядями, путавшимися среди ветвей деревьев-гигантов, взлетающей над рекой стаей птиц, почему-то напомнившей о россыпях изумрудов и сапфиров… Его губы улыбались, а душа хотела петь.

– Давно со мной такого не случалось! – Подивился он и, словно мальчишка, недавно познавший, что такое небо, свечой взмыл вверх. Двигатели гудели от перегрузки, штурвал вибрировал, но лучистое счастье так и рвалось из его груди. Только увидев, как горизонт сделался густо-фиолетовым, он опустил задранный кверху нос. А затем, словно с крутой горки, помчался вниз, отпустив машину в свободное планирование, почти падение. Однако над макушками пришлось ее выровнять и чинно, как подобает директору, подлететь к третьей буровой.

Поздоровавшись с подошедшим к нему мастером, он выслушал данные о запущенном цикле работ и попросил выделить в просторном комплексе помещение.

– Хочу заняться некоторыми исследованиями, – улыбнувшись, объяснил он, – не отвлекая своей руководящей персоной сотрудников. Вы можете слить для меня литров пять «голубой крови»?