И столько в его голосе было боли, что Ференц не придумал ничего лучше, как от всей души хлопнуть мужчину ладонью по спине.

– Не ной! – сурово сказал он, делая вид, что всего лишь отряхнул его плечо от невидимых глазу пылинок. – Твой сын вырос в другом мире, среди другой культуры. Возможно то, о чем он не говорит, кажется ему слишком простым, очевидным. Поэтому он не понимает твоей печали, как не понимаешь и не чувствуешь здешнюю природу ты.

– Директор Ласски… – Заместитель неловко улыбнулся и потянулся за салфеткой, чтобы промокнуть выступивший пот. – Вы меня утешаете?

– Утешаю я женщин. – Ференц сложил столовые приборы в поднос и встал, взглядом поблагодарив официанток. – А мужиков, чтобы не маялись дурью, заставляю работать до седьмого пота. Итак, господин Лаат… проведите, пожалуйста, до вечера полную инвентаризацию второго склада. Да, да… именно того, в котором находятся запасы продовольствия, хозтовары и запчасти к системам жизнеобеспечения. Если почувствуете, что не справляетесь, возьмите в помощники кладовщиков первого. Думаю, к концу дня вы сумеете найти исчезнувшую так не вовремя коробку презервативов и упаковку молочного шоколада.

– Да, сэр… – растерянно отозвался заместитель, не понимая, то ли директор так его поддержал, то ли действительно в их небольшом хозяйстве нашелся тот, кто в эти непростые дни поддался искушению воровства.

***

Поучаствовав, как всегда, в сборах и отправке утренней смены, господин Ласски сам засобирался в путь с непростыми мыслями о периоде, который ему, как лицу, отвечающему за сотрудников станции, придется впервые пережить. Конечно, базовый курс психологии, преподаваемый в университете тем, кто выбрал профессию, связанную с долгим пребыванием вне дома, включал в себя умение справляться с некоторыми изменениями личности под действием внешних угнетающих факторов. Специалисты советовали цвето- и аудиотерапию, а также препараты, стимулирующие выработку эндорфинов – гормонов радости. Но тут, в отличие от безжизненных планет, этой радости было хоть отбавляй. Два раза в год люди беспокоились, отвечали невпопад и желали любить весь мир, напрочь позабыв о работе. Поэтому он даже не возмутился, когда мастер прямо в его присутствии надавал одному из рабочих пощечин и попросил своего директора отвезти невменяемого бедолагу к доктору. Господин Ласски, сделав пометку в личном планшете, согласился. Однако ему самому, несмотря на непонятное волнение в душе, бросать исследования не очень-то и хотелось, поскольку всего пару дней назад он смог синтезировать небольшое количество вещества, созданного им для того, чтобы лечить от смертельной и загадочной болезни бывших работников корпорации.

С сожалением отключив приборы, он запер дверь лаборатории, отконвоировал, отказавшись от помощи, к своему катеру блаженно улыбающегося рабочего и, пристегнув парня крест-накрест к сидению, взлетел над лесом. Стараясь не сбить тяжелой машиной ни одну летучую тварь, он поднялся повыше и направился к станции, любуясь склонившимся к горизонту светилом.

Действительно, закаты на планете были невероятно хороши: розовое светило, медленно скатываясь по зеленеющему небосводу вниз, красило своими лучами ровные гряды прозрачно-серебристых облаков, пропадающих из виду там, где их невесомый перламутр, отыграв последним бликом, прятался в фиолетовую тень. А в ней, благодаря за возможность освещать планету ночью, загорались, постепенно набирая силу, первые, еще застенчивые звезды.

Парень на заднем сидении в конце концов успокоился и задремал. Ференц же, оставшись один на один с безграничным пространством, снова почувствовал в себе волнение и… пустоту. «Надо просто пережить местный брачный сезон. – подумал он. – А там все снова войдет в привычную колею. И еще: вахта должна продолжаться не более полугода. Тогда, – он вздохнул, – и лекарства не понадобятся».