Только они утвердились в своих намерениях, Доди внезапно заболела. Фрэн договорился, чтобы его сестру, которая все еще жила с матерью в Баффало, прооперировали в Рочестере. Биллу ни с того ни с сего пришло в голову подарить ей, когда она придет в себя, две дюжины длинных роз. Билл хотел, чтобы Доди вышла за него, и «решил, что пробил его час», как потом рассказывал Фрэн. Когда оказалось, что в Рочестере подходящих роз не найти, Билл придумал экстравагантный план, который «добавил бы ему очков» в глазах Доди. Он позвонил в Нью-Йорк и заказал две дюжины роз с доставкой в маленький аэропорт возле моста Джорджа Вашингтона. К тому времени когда он вернулся в больницу, часы посещения закончились. Медсестра заверила его, что передаст Доди и цветы, и любовную записку, когда та проснется.

Следующим утром Биллу позвонил Фрэн и сообщил, что в Баффало умерла его бабушка, а также спросил, не может ли Билл прилететь с Доди на похороны. «Конечно», – ответил Билл, уверенный, что Доди будет рада его видеть. Тем не менее, когда он приехал в больницу, Доди была грустной и еще толком не отошла после анестезии. К удивлению Билла, она ни слова не сказала ни о цветах, ни о любовном стихотворении в записке. Доди ничего не знала об этих подарках, потому что так и не получила их. Может быть, медсестра забыла передать ей розы, а может, в ежедневной больничной суматохе что-то пошло не так. Но Билл подозревал самое худшее, так что даже не стал спрашивать. «Он знал, что она скорбит по бабушке, и поэтому даже не стал поднимать вопрос, – пояснял Фрэн. – Она не упоминала о записке [и цветах], потому что не получила их, а он воспринял это как отказ».

Билл покорно доставил Доди в Баффало на своем двухместном самолете. Они почти не разговаривали, слушая глухой гул двигателя. «Я заметил, что она просто отвечала на вопросы, а не беседовала со мной как обычно, и меня это встревожило», – вспоминал Билл. Когда они сели в Баффало, Доди любезно поблагодарила Билла, не выражая ничего, кроме вежливости. Фрэн забрал Доди, а Билл залез обратно в самолет и улетел один в Рочестер, ошеломленный неудачным предложением руки и сердца. Долгое время он ничего не слышал о Доди, которую называл любовью своей юности, а однажды утром узнал, что она вышла замуж за какого-то молодого врача из Баффало. «Я мог только пожелать ей всего наилучшего, как и поступил, – писал Билл. – Но мне так долго было больно».

Многие друзья и члены семьи усомнились бы в этой печальной и невероятной истории о потерянной любви, о растворившемся в воздухе летнем романе. Может быть, Доди Бейкер была не явью, а сном, неким идеальным образом, который придумывают себе мужчины, говоря о любви к женщине, при этом не понимая, что за человек стоит за этим образом? Как мог человек с неизменно безжалостным взглядом, столь глубоко преданный точным стандартам науки и медицины, смотреть на женщину таким затуманенным взором? Годы спустя Билл Мастерс представлял, как сложилась бы его жизнь, если бы он женился на той прекрасной блондинке с озера Рэйнбоу. «Не знаю, был бы наш брак счастливым или нет, – писал он в неизданных мемуарах, – но я хотел бы попытать счастья».