– Но это еще пустяки, малыш, – махнул рукой Айспин. – Это только начало. Всего лишь закуска. Одна из многих.

Он убрал вылизанную тарелку и поставил новую. Эхо удивился тому, что от нее шел превосходный запах, хотя тарелка была пуста.

– Невидимая икра, – объявил Айспин, – невидимого купольного осетра. Редчайшая и самая дорогая икра из всей существующей. Попробуй-ка поймать невидимую рыбу рукой, поскольку только так разрешается ловить невидимых купольных осетров. Мне удалось получить из него лишь одну-единственную икринку, и, скажу я тебе, мне для этого пришлось пустить в ход мои темные отношения с преступным миром Следвайи. Эта икринка омыта кровью!

Эхо отскочил от тарелки.

– Кровь не на самой икринке, – сказал Айспин. – В переносном смысле. Она вообще-то была зарезервирована для Цаана Флоринтского. Мне рассказывали, что пришлось воспользоваться флоринтскими стеклянными кинжалами и утопить в супе нескольких помощников поваров, чтобы наконец убедить шеф-повара Цаана обмануть своего хозяина с икринкой. Он перехитрил его, подав ему обычную икринку, которую тот должен был съесть с завязанными глазами, потому что это якобы делает вкус еще более интенсивным. С Цааном Флоринтским стало можно проделывать нечто подобное с тех пор, как в его дворце ему на голову упала штукатурка.

Полученная таким необычайным способом икра вновь разбудила любопытство Эхо, и он стал водить языком по тарелке в поисках невидимой икринки. Вдруг на его нёбе произошел маленький вкусовой взрыв, который вызвал в нем приятный трепет.

– Гм-м-м, – промычал Эхо. Вот какой вкус имеет икра невидимого купольного осетра. Восхитительно.

– А сейчас посмотри на свой язык, – приказал Айспин и придвинул царапке серебряную ложку, чтобы он мог в нее посмотреться. Эхо наклонился, увидел в ней свою смешную искаженную выпуклостью ложки мордочку, открыл рот – и ужаснулся. У него больше не было языка.

– Нет, – ухмыльнулся Айспин, – он не исчез. Он просто на какое-то время стал невидимым. Он появится вновь, как только исчезнет вкус икры.

Эхо смотрел на ложку, открыв рот и оцепенев от ужаса. А что будет, если Айспин ошибается? Жизнь царапки без языка была так же немыслима, как и без хвоста. И правда: чем более отдаленно ощущался вкус, тем отчетливее видел Эхо свой язык, пока он не появился полностью. Эхо облегченно вздохнул.

– Настоящее наслаждение должно всегда сопровождаться острыми ощущениями, – сказал Айспин, который уже готовил новое блюдо на чугунной сковороде. – Что за удовольствие лакомиться пчелиным хлебом, если при этом не существует опасности быть ужаленным демонической пчелой? В чем была бы прелесть паровой свекловичной рыбы, если бы не было риска умереть от повреждения ее ядовитыми костями? Ты ощущаешь блаженное облегчение от того, что ты вновь обрел свой язык? Это тоже наслаждение. Неоценимое.

Айспин поставил перед Эхо следующую тарелку.

– Не бойся. От этого у тебя не выпадет шерсть и не вырастут рога на голове. Это жареный брёмен из книльша.

Эхо недоверчиво рассматривал новое блюдо.

– А что такое, простите, брёмен? И что такое книльш?

– Книльш – это животное, которое водится исключительно в канализации и питается тем, что за столом лучше не упоминать, как, впрочем, и его внешность. Из-за трагических жизненных обстоятельств у книльша есть такой орган, который одновременно выполняет пищеварительную функцию желудка, очистительную печени и фильтрующую почек – брёмен. Но это не все: представь себе, книльш еще и думает своим брёменом! Это суперорган, который не имеет аналогов во всей цамонийской биологии. Свежий брёмен из книльша – это деликатес, из-за которого шеф-повара сражаются в базарные дни на филетировочных ножах.