В свете костра десятник наконец смог внимательнее рассмотреть странных ночных гостей. И понял, что Родион действительно постарше, Валдай дал бы ему не меньше тридцати пяти лет. Несмотря на то что в волосах послушника не было видно седины, морщинки, которые время от времени появлялись возле ироничных глаз и улыбчивого рта, показывали истинный возраст. Второй, рыжий Арсентий, был, пожалуй, ровесником самого Валдая, которому зимой исполнилось двадцать восемь. Старше он выглядел из-за шрама на лице и того, что в глазах у него плескалась какая-то глубокая печаль.

– Добро, пойдем вместе, – согласился десятник, потому что причин для отказа вроде бы не было. – Ходоки вы, я вижу, не самые плохие, да и оружием владеть умеете. Обузой не станете. Да и вообще, сдается мне, не так давно вы рясы носите, а?

– Верно тебе сдается, – согласился Родион. – Я в Козельске в гриднях ходил. Арсентий вон вообще за рязанским князем хоругвь носил.

– Во как? – Валдай посмотрел на Арсентия. – А чего же ушел?

– Надо было, вот и ушел, – отрезал Арсентий, а потом встал и повернулся к лесу. – Пойду вещи наши подберу.

– Да это и до утра подождет, – посмотрел на товарища Родион. – Зачем в темноте бродить?

Арсентий ничего не ответил, пошел в ту сторону, откуда они до этого появились. При этом двигался он как опытный охотник – или как призрак – ни одна ветка не хрустнула под ногой. И, судя по всему, неплохо видел в мерцающем свете звезд.

– Чего это он? – спросил Валдай, когда Арсентий скрылся в тени деревьев.

– Не любит прошлое ворошить, – отмахнулся Родион. – Никто просто так из дружины в монастырь не уходит, у каждого своя история. Он свою боль еще не до конца пережил.

– И что, совсем не боится вот так по лесу бродить? Один? Ночью?

– Мне порою кажется, что он вообще ничего не боится.

– Опасное это дело, – подумав, ответил Валдай. – Те, кто страха не ведают, прежде других в бою погибают. Потому что все время голову в пламя пихают.

Родион тоже немного помолчал, словно обдумывая слова десятника.

– Наши братья, друг Валдай, вообще подолгу не живут. Чтобы долго жить, надо в обычный монастырь идти, грядки вскапывать и молиться. А мы воинами были, ими и остаемся. Только раньше с людьми воевали, а теперь, – он показал на деревья в той стороне, куда ушла неупокойница, – вот с такими вот тварями.

– Опять тебя на красивые речи потянуло? – Арсентий вышел из темноты так неожиданно, что Валдай вновь чуть не вскрикнул от испуга. Подойдя к костру, рыжебородый кинул на землю два дорожных мешка и два потертых плаща. – Спали бы оба, завтра не один десяток верст придется прошагать.

– И то верно! – Старший послушник лег рядом с древесным стволом, на котором они сидели перед костром, завернулся в один из плащей.

– Родион, береза! – произнес Арсентий, глядя на товарища с недовольством.

– Спасибо! Не заметил! – Родион поднялся, переложил свой плащ чуть в сторону, вновь улегся.

– А что такое с березой? – удивился Валдай.

– Примета такая, верная. Ни один мастер по нечисти не ляжет спать рядом с березой, – пояснил Родион. – На следующей охоте не повезет.

– Странные вы все-таки, мастера! – произнес десятник, обустраиваясь как можно ближе к огню. – Ловили эту вон неупокойницу, ловили. А потом отпустили почти без споров.

– Так ты же сам попросил за нее, – засмеялся Родион, приподняв голову. А потом добавил уже серьезно: – Незачем было ее дальше держать в плену. Она правда больше не будет, для нечисти данное слово – закон. А мы, братец, не палачи. Мы охотники.

Арсентий, присевший возле огня, достал из сумки какой-то продолговатый предмет, завернутый в мягкую тряпочку. Развернул, вынул деревянную свирель, подул в нее.