– Разумеется, – я изобразил радушную улыбку. – После того, как ты назовёшь своё имя, гость.

Он понимающе кивнул.

– Коэн. Зови меня так.

В голосе – лёгкая тень иронии. Вряд ли имя настоящее. А если даже и так – всё равно оно ничего мне не даст. Я ведь обычный фермер, и за событиями Тверди не слежу. Всё, что меня интересует – урожай картофеля и баклажанов.

Принимаю правила игры.

– Ты у меня в гостях, Коэн. Располагайся.

Я усадил его в плетёное кресло на террасе и принёс из погреба кувшин холодного пива. Затем отправился на кухню, извинившись за отсутствие слуг. Развёл огонь в очаге. Разогрел рагу с мясом и фасолью, нашинковал овощей в салат, разложил всё по тарелкам и вместе с пшеничными лепёшками поместил на медный поднос.

Коэн встретил меня дежурными хвалебными фразами о радушии здешних фермеров. Мы выгрузили всё на низкий дубовый столик и принялись за еду. Коэн, казалось, уплетал всё с не меньшим аппетитом, чем я. Вот только мысли его блуждали далеко. Он готовился к серьёзному разговору. Я ждал. Наконец, разлив остатки пива по кружкам, я откинулся в кресле. Внезапный гость последовал моему примеру.

– Благодатный край, – Коэн огладил свою чёрную с проседью бороду, заплетенную в две косы. – И люди хорошие. Умельцы.

Говоря это, Коэн смотрел как бы сквозь меня.

– В корчме болтают, будто здесь поселился мастер ножей.

Вот ты кто. Любитель дорогих рунических клинков. Так бы сразу… Но за работу мне браться нынче не с руки. Подумав, я решил спровадить пришельца восвояси.

– Всякое болтают, Коэн.

Он отхлебнул пива.

– Верно.

– У нас есть кузнец, – заметил я. – Если тебя интересуют клинки, он выкует всё, что захочешь.

– Славный малый, – улыбнулся Коэн. – Но это не совсем то, что я ищу.

Настырный.

– Чего же ты ищешь?

– Кого, – поправил странник. И многозначительно посмотрел на меня. – Я ищу Ольгерда, мастера ножей из Ламморы.

Всё. Маски сняты.

И во мне вскипает ярость.

– Здесь, – процедил я, – таких нет.

В его взгляде была насмешка.

– А кто есть?

– Фермер Ольгерд.

Коэн хмыкнул.

– Вот как. Но ведь прежде ты был мастером.

– Прежде.

Коэн резко выпрямился. Всё в нём неуловимо переменилось. Маску добродушия сорвали чьи-то невидимые пальцы. Черты лица исказились. Теперь он смахивал на разбойника с большой дороги. И этот разбойник собирался атаковать. Его посох взметнулся над головой и описал размашистую девятку.

Путник не оставлял мне выбора.

Я встал с кресла. И отскочил, разрывая дистанцию. Распростёр руки – и ножи, скрытые в чехлах за потолочными балками, скользнули в них. Привычный холод рукоятей, ещё не нагретых боем.

Мой противник выбросил вперёд левую руку, посылая огненное заклинание. Три косых взмаха – отбиваю пламя простейшей защитной руной. Шар меняет траекторию, уносится в сад и озаряет его яркой вспышкой.

И вновь всё изменилось.

Посох перестал быть оружием. Странник перестал быть разбойником. Он стоял передо мной и довольно ухмылялся.

Я понял, что меня разыграли.

– Прежде, – повторил он. – Никаких «прежде». Ты всегда будешь мастером. В Ламморе или другом городе. Не важно.

Отправляю ножи к балочным чехлам. Не сговариваясь, мы оба возвращаемся к столу и занимаем свои места.

– Если ты знаешь, кто я, – долгий глоток из кружки, – то знаешь мою историю. То, как меня изгнали.

Он кивнул.

– Знаю. И то, что вы в гильдии полагаете, будто намертво привязаны к городу, в который вас послали служить, и к его Храму, тоже знаю. Но вот скажи мне: ты не задумывался, почему тебя изгнали из Ламморы, но при этом не исключили из гильдии?

Я уставился на гостя.

А ведь верно. Никаких вестей из Трордора о том, что я больше не член Гильдии Ножей. Гробовое молчание.