Мучитель сидел смирненько, словно прилежный ученик, ответивший урок.

«Ненавижу их всех!».

– Это правда? – с любопытством спросил Мучитель.

– Да, – зло ответила Алеся.

И ушла домой.

Не так давно ей вздумалось самой изготовить мыльный раствор. Разумеется, в этом нет ничего сложного. Она добавит туда… ну, скажем, желтой краски, чтобы пузыри получились золотыми!

… Они не получились ни золотыми, ни радужными. Из Алесиного раствора, сколько она ни билась, пузыри рождались серыми и мертвыми, с противной каплей, которая тянула их вниз. Так Алеся узнала, что Предмет Страсти не всегда отвечает взаимностью. Она проплакала весь вечер. В детстве это очень много.

Утешила новая идея: что будет, если выдуть пузырь на морозе?.. Он выдувался и замерзал. Казалось, вот она, ее воплотившаяся мечта… Но, во-первых, он больше нравился ей радужным, «живым». Во-вторых, он по-прежнему был хрупким: неосторожное касание разрывало его на куски мутной пленки. И все волшебство пропадало.

Говорят, какому-то американцу удается годами сохранять мыльные пузыри под стеклянным колпаком. «Даже если это так, – думала Алеся, – что за радость – жить под колпаком?..». Пузыри по-прежнему были для нее живыми, как в раннем детстве.

Она вычитала, что при раскопках Помпеи были найдены фрески с изображением детей, выдувающих мыльные пузыри; подобные сюжеты нередки и на картинах фламандских художников XVIII века. Оказывается, секреты мыльных пузырей столетиями интересовали философов и ученых. А в Средних веках изображение ангела, пускающего пузыри, помещали на надгробья с надписью: «От этого никто не уйдет»…

Девочка, влюбленная в мыльные пузыри, просто обязана была избрать делом жизни нечто совершенно иное. По совету мамы Алеся закончила экономический колледж и стала мелкой банковской служащей. Прошло три года, пять, а она все сидела за тем же самым окошком, вымученно улыбаясь скандалистам и терпя придирки Старшей. Вечером она срывалась на маме и сестре (пока та не вышла замуж), иногда рыдала среди ночи, время от времени встречалась в кафешках с подругами, тянула через соломинку коктейли, смеялась, жаловалась, выслушивала жалобы других, думая при этом о своем, – так же, как думали о своем те, кому она жаловалась.

Редкие хмельные посиделки дарили иллюзию свободы. «В конце концов, не так уж плохо… стабильная зарплата… а достанут – уволюсь… только куда идти, везде одно и то же… хоть бы этот банк лопнул совсем… лопнул… а все-таки какие они красивые, красивей цветов, бабочек, всего на свете… рождаются из пены, исчезают без следа, но перед смертью – летят!.. Ох, перебрала я сегодня, а еще домой добираться…»

Иногда ей хотелось мужской ласки. Тогда, стыдясь, она ласкала себя сама. С мужчинами дальше поцелуев не зашло, да и те, слюнявые, неумелые, были еще в школе. С тех пор ей никто не нравился.

– Сначала сходи замуж, а потом уже выбирай, – вразумляла Лучшая Подруга (сама успевшая там побывать и вернуться, не обремененная наследником). – Ценность женщины в том, сколько мужиков взглянули на нее с вожделением. Давать или нет – твой выбор. Но вожделеть обязаны! Когда последний раз тебя хотели затащить в койку?

– Да, собственно, никогда, – неловко усмехнулась Алеся.

Не считать же того слюнявого одноклассника, предел мечтаний которого был – пощупать грудь под кофточкой. Как, кстати, его звали?..

– Тогда ты скоро увянешь, – предрекла Подруга. – Или засохнешь. Как тебе больше нравится. Поблекнешь. Поникнешь. Пожухнешь. Пожолкнешь. Отцветешь. Еще можешь сгнить на корню.

Подруга закончила лингвистический факультет, работала переводчицей в какой-то фирмочке и с родным языком обращалась весьма вольно.