– Но еда, – встрепенулся Макр.

– Еду придётся поискать здесь же, не думаю что гномы жили голодом, так что наверняка тут найдётся какая-то пища. Например, здесь должна быть рыба в подземных озёрах и реках, а возможно и какие-то съедобные растения, мох там или грибы. Этого конечно мало, но на какое-то время хватит, а там может что и изменится. На будущее же, было бы очень неплохо наладить связь с ближайшими посёлками и обменивать у них еду на то, что найдут в пещерах твои рудознатцы. Поверь, гномы бы не стали строить целый город, если бы здесь не было хороших руд.

– Это я понимаю, – вздохнул Макр, – но если умертвия узнают, что мы заняли древний город, то для нас это будет означать смертный приговор.

– Хм, Макр, если ты не заметил, то вы уже все мертвы, – хмыкнул Влад, а Макр в удивлении раскрыл рот. – Рот закрой, мухи без тормозов летают и не надо делать на меня такие удивлённые глаза. Ты сам мне рассказывал, что родился в другом посёлке и его уничтожили мертвяки, а ещё говорил, что за последние десять лет они пять посёлков сравняли с землёй. Вас уничтожают Макр. Возможно раньше ваши посёлки и были нужны умертвиям, как ресурс для пополнения количества скелетонов и зомби, но видимо они решили, что накопили достаточно силы для полного отказа от наличия живых разумных на континенте.

– Но почему тогда они нас всех сразу не уничтожили, – с сомнением в голосе спросил Макр. – Что-то не сходится в твоей волшебной логике.

– Да всё сходится, – махнул рукой Влад. – Я тебе это легко докажу. Вот скажи мне, какое самое сильное чувство может испытывать разумный?

– Любовь, – смущённо произнёс Макр.

– Почти, – кивнул Влад, – но нет, страх, самое сильное чувство, это страх. Страх включает в организме самый древний и мощный инстинкт, это инстинкт самосохранения. Страх умереть от голода, заставляет тебя искать пропитание и даже рисковать при его поиске. Страх заболеть, заставляет искать укрытие от дождя. Страх замёрзнуть зимой, заставил разумных учиться и изобретать. Учиться строить дома, шить одежду и разводить огонь. Даже любовь и желание завести ребёнка, тоже можно объяснить страхом. Страхом того, что после твоей смерти никого не останется, поэтому придумали такие понятия, как любовь и продолжение рода.

– Я не согласен, – мотнул головой Макр.

– Твоё право, – пожал плечами Влад, – но это в тебе говорит твоя гордость бесстрашного воина. Я ведь не говорю, что страх это плохо. Более того, природа наградила нас разумом, а значит надо его включать и учиться управлять своими страхами. Это умение очень полезно, особенно в бою.

– Ну, возможно, – нехотя кивнул Макр, – но при чём тут…

– Я уже подхожу к твоему вопросу, – перебил Влад. – Представь, что умертвия начали уничтожать все посёлки один за другим. Ведь вы бы очень быстро поняли, что вас уничтожают, – Макр на это кивнул, – а значит у вас всех включился бы инстинкт самосохранения и вы начали бы сопротивляться. А как можно сопротивляться огромной армии умертвий? Да тут и логика не нужна, только объединившись у вас мог появиться шанс противостоять им. Объединившись, вы бы начали представлять из себя не маленькую такую силу, с которой умертвиям пришлось бы воевать по-настоящему. А это очень большие потери в венной силе и неизвестный конечный результат. Шанс вашей победы конечно минимальный, но он всё-таки есть, а это риск. Куда проще уничтожать вас по одному и не торопясь, вы и понять не сможете что вас уничтожают. И никакого риска, тем более у них впереди вечность.

– О-о, великие предки, за что, – прошептал Макр, схватившись своими огромными кулачищами за голову и уставившись стеклянными глазами на огонь.