В статье расходов значилась одна странная сумма, которая насторожила меня своей величиной. Все остальные траты были копеечными или, переводя на местные аналоги, не составляли и медного асса. Замок давно не обновлялся, не было и затрат на покупку продуктов, всё добывалось здесь же.

Порывшись в книгах барона в поисках назначения столь значительного расхода, я был сильно удивлён. Оказалось, что каждый год на протяжении последних десяти лет барон платил целых 50 золотых кесариев по статье, обозначенной как «охрана». Подивившись огромной сумме, я смело вычеркнул такие выплаты непонятно кому.

Почесав руки, с непривычки заляпанные чернилами по самые локти, я завалился спать тут же за столом, идти вниз просто не было сил.

Встав на следующий день утро чуть ли не к обеду, я спустился на кухню, приказал Марте подать мне еду, после чего собрать всех обитателей замка в столовой. Затем я потребовал отправить Герду в деревню, чтобы привела ко мне старосту. Кухарка очень удивилась, но перечить не стала.

– Да, кстати, Марта, – внезапно я вспомнил один вопрос, который вертелся у меня в голове.

– Слушаю, господин. – Кухарка оторвалась от чистки котла и посмотрела на меня.

– Всё хотел спросить, на каком языке вы разговариваете?

– Ну как на каком? – поразилась кухарка. – На нашем.

– Я имею в виду, как он называется? У вас что, один язык, что ли, других народов нет?

– Почему же, господин, есть. Странно так лопочут, просто смешно становится. И как они на таком птичьем языке разговаривают? – засмеялась кухарка, видимо вспомнив что‑то из прошлой жизни барона.

– А название языка знаешь? – спросил я, борясь с крестьянским непониманием.

– Язык наш Всеобщий называется. Всеобщий, господин, язык наш, потому что он от Всеобщего Бога нам данный, так батюшка говорит в церкви. – Марта тяжело вздохнула и умоляюще на меня посмотрела. – Поставить бы нам церковь в селе, господин? А то как нелюди какие, в церковь только по выходным ходим да по праздникам в соседнее село, а идти туда полдня и потом ещё полдня назад возвращаться.

«Блин, спросил на свою голову, – подумал я про себя, – теперь ещё и церковь строить, что ли?»

– А что думают в деревне? – решил я уточнить у Марты.

– То же и думают, господин, церковь нам нужна, – уверенно ответила кухарка.

– Я подумаю, – ответил я и, благословленный счастливой Мартой, пошёл к себе.

На встречу со слугами я пришёл заранее и подготовил всё для своего выступления. Слуги собрались точно к намеченному сроку, и я начал:

– Поскольку нашего любимого барона не стало, то я, как вы знаете, вступил в свои законные права наследника.

Тут я сделал паузу и посмотрел в лица сидящих передо мной: гном был спокоен, Марта плакала, а Герда внимательно смотрела на меня, ловя каждое слово. Внутренне я усмехнулся: чует, видать, что раскулачивание грядёт.

– Так вот, проанализировав всё, я принял следующие решения: во‑первых, Марте увеличивается жалованье до половины сестерция в день, мастеру Дарину увеличивается жалованье до двух сестерциев, Герде увеличивается жалованье до половины сестерция.

После этих слов я снова посмотрел на всех. На этот раз ситуация была несколько иной: гном удивлённо жевал бороду, Марта по‑прежнему плакала, Герда ей вторила. Но если первая плакала от счастья, то вторая с горя, ведь я уменьшил ей жалованье наполовину против прежнего. Только ведь не будет же она при всех говорить, что у ней было больше? По идее она должна попытаться поговорить со мной наедине, после собрания, именно поэтому я и отправил её в деревню за старостой.

– Да, и последнее. Нас всех ждут большие перемены, так что если кто‑то хочет нас покинуть – кроме мастера Дарина, – тот может уйти, – сказал я, выразительно глядя на Герду.