– Малколм, – не выдержала я, – может быть, теперь Фредди расскажет нам, как у нее прошел день?

Фредди еще больше побледнела, помотала головой и еще более сосредоточенно принялась выкладывать на тарелке бесконечные мандалы из риса. Малколм с благодарностью посмотрел на меня и весьма благодушно заявил, протягивая Энн очередной ролл с яйцом:

– Спорить готов, день у нашей Фредди прошел прекрасно. Если она хотя бы отчасти вырастет похожей на свою старшую сестру, то у нее и дальше все будет отлично. – На самом деле он просто что-то сказал о Фредди, а не поговорил с ней, и мне пришлось пнуть его под столом в третий раз. На этот раз он все-таки обратился к девочке: – Верно, Фредерика?

Малколму никогда не нравилось уменьшительное имя Фредди, и он каждый раз, обращаясь к ней, это подчеркивал.

– Да, папочка, конечно, – откликнулась Фредди механическим голосом будильника. И почти сразу спросила: – Мам, извини, можно мне выйти из-за стола? – А потом, не дожидаясь ответа, оттолкнула свой стул и буквально бросилась по коридору в свою комнату. Нет, пожалуй, не бросилась, это слово тут не подходило: она выкатилась или выскользнула в коридор. Во всяком случае, ее движения были куда более сложными и выразительными. Мне показалось, что так могло бы вести себя маленькое и осторожное ночное животное.

Энн тут же встала и вышла следом за ней, сказав отцу:

– Я сейчас вернусь, пап.

Когда мне показалось, что Энн уже достаточно далеко и не может меня слышать, я, качая головой, укоризненно посмотрела на мужа.

– Можно подумать, шестнадцать лет назад именно с тобой была связана пуповиной наша старшая дочь! Впрочем, неважно. Я хотела тебе сообщить, что сегодня на нашу улицу приезжал желтый автобус. – Я старалась говорить спокойно, одновременно очищая от обертки яичный ролл.

– Хм…

– Только и всего? И ты не видишь в этом ничего особенного?

Он пожал плечами.

– Я ведь, кажется, тебе уже говорил, что у нас возникли некоторые изменения в графике. Оповещение соответствующим школам было разослано несколько недель назад. – Он взял у меня из рук ролл с яйцом. – Тебе ведь наверняка не стоит есть еще один ролл, Эл. Это же сплошной холестерин.

Больше всего мне хотелось рявкнуть: Убери свои грязные лапы от моего гребаного ролла! Но я, разумеется, сдержалась и продолжила задавать интересующие меня вопросы.

– Неужели тебе безразлично, кого этот автобус забрал?

– Ну и кого?

– Джуди Грин, нашу соседку.

Я заметила, что глаза Малколма слегка расширились от удивления, но в целом выражение его лица осталось неизменным.

– Малк, ты же хорошо знаешь Джуди! Они с Энн с пяти лет лучшие подруги.

– Да, верно, – признался он. – Пожалуй, я эту девочку помню.

Ну, погоди! Я отняла у него свой ролл и, забыв снять с него промасленную оболочку, злобно куснула, желая показать, что на дерьмовые замечания Малколма насчет избытка холестерина мне плевать.

– Значит, ты, пожалуй, ее помнишь? Ради бога, Малколм, перестань притворяться! Джуди только в прошлые выходные у нас ночевала. Они то и дело с Энн друг у друга ночуют. А в воскресенье утром мы пекли оладьи с шоколадной крошкой, и после завтрака девочки попросили тебя помочь им с домашним заданием. Или, может, ты, черт побери, и этого не помнишь?

Я и не заметила, как вернулась Энн, которая тут же спросила:

– А что нужно помнить?

– Как ты выражаешься, Эл! Последи за речью, – покосился в мою сторону Малколм.

– Нечего делать мне замечания, я не твоя… секретарша! – Теперь я уже окончательно разозлилась. Я давно уже не была так зла, как сейчас, но все же заставила себя умолкнуть и сделать несколько глубоких вдохов, как рекомендует йога, прежде чем заговорить снова, но до конца сдержаться все же не смогла: – Джуди никак не могла провалить тест за прошлый месяц! Никак не могла!