Врихт схватил со стола носитель памяти начал со всей злости бить Крюгера по голове, до тех пор, пока череп не лопнул и мозг не вытек наружу. Отдышавшись и отбросив покорёженный носитель, он быстро удалился из кабинета.
– Свободен. – произнёс женский голос.
Выходя из дверей СЧС, Врихт увидел Мону, которая послала ему воздушный поцелуй.
– Что за бред? Тебя не существует. Почему ты в моей голове? -тихо проговорил Константин и закрыл глаза.
– Я без ума от тебя. Познай себя. – простонал женский голос.
Врихт открыл глаза от неожиданности и быстрым шагом пошёл к автомобилю.
«Мне конец. Я не вернусь в куб. Ольмут, мне поможет Ольмут» – решил он для себя.
Сев за руль, он отправился в бар «Цейтнот».
6＊
В баре «Цейтнот» била по барабанным перепонкам тяжёлая электронная музыка. Каждый здесь был по чем -то дурманящим рассудок.
На лбу у Врихта выступал холодный пот. Две ярко одетые девушки у стойки увидев странного и потеющего молодого человека громко захохотали. Одна из них послала воздушный поцелуй, и они снова засмеялись.
Врихт поймал за рукав бармена.
Тот с отвращением посмотрел на болезненное лицо Врихта.
– Мне нужен Ольмут! – крикнул Константин.
Бармен нагло улыбнулся и указал пальцем на дверь в конце бара.
Константин кивнул головой и отправился к той самой двери.
Он постучал несмело в дверь. Дверь распахнулась, и парень с синими волосами привередливо осмотрел посетителя.
– Ты же помнишь, что я говорил? В крайнем, очень крайнем случае. – сказал недовольно Ольмут.
– Слушай. У меня едет крыша. Меня даже забирали спецы в оранжевом. Не на такое я подписывался. Я не согласен вернуться обратно в куб. Со мной что-то сделали. Я надеюсь, я смогу объяснить всё это Стальным листьям.-затараторил Константин.
Ольмут мотнул головой, приглашая внутрь.
В комнате было темно. Источниками света служили мониторы и всевозможные индикаторы, и датчики электронных приборов. Константин сел на специальное кресло.
– Глюки? Провалы памяти? Потеря собственной личности? – начал расспрашивать Ольмут.
– Да. Да. И определённо да.
Ольмут включил приборы.
– Спокойной ночи. – произнёс Ольмут.
Врихта отключило мгновенно.
Белые облака принимали образы. Сон становился реалистичным кошмаром. Константин заговорил, описывая происходящее:
– Смотри, это всего лишь бумага. Я лишь хочу добраться до настоящего.
Я прорезал глубже. Текло красное бумага уже не была белой. Бумажное и похожее на человека кричало.
– Ну заткнись же! – прокричал я.
Оно орало и дёргалось. Я нервно отрезал кусок от его ноги и забил этот кусок этому в рот. Оно хлюпало и наконец заткнулось. Шпагатом и сапожной иглой я зашил этому рот. Это бумажное чудище смотрело на меня пустыми глазами.
Вот так бы сразу. Ты всего лишь бумажная хрень. А орёшь как…
Голова болела, стучало в висках. Я снова взял охотничий нож и вспорол брюхо бумажному тихоне. Из утробы вывались трубки, полиэтиленовая требуха. Потёк красный сок. Кажется, оно убедилось, что ненастоящее, замолчало и перестало дёргаться. Я с облегчением вдохнул. Боль утихла. Я сел на кресло. Наконец настала тишина.
Выдохнув с облегчением, я упаковал чудище в пакет и понёс сжигать его в печи в подвале.
7＊
Константин очнулся в кресле. Было тихо. Руки были липкими. Врихт присмотрелся. Руки были в крови. Константин осмотрелся. Посреди комнаты лежало расчленённое тело Ольмута. Отрезанная голова Ольмута, с выколотыми глазами, стояла на столе. Константин нервно засмеялся. Слёзы текли из глаз.
– Твою мать. Теперь вряд ли получится договориться с листьями. Кто я на самом деле? -произнёс он и ударил кулаками в стену.
Он выбежал из бара сбив с ног пару человек. На улице была ночь. Он присел на асфальт и облокотился на стену. Ливень. Кровь с рук и одежды смывалась тугими струями воды.