– …вы должны похоронить то, что связывало вас с прошлой жизнью…

Два человека в белых масках поставили перед Виктором гроб с очень толстыми стенами, куда ему властным голосом было приказано лечь.

Ещё момент – и он оказался внутри.

– …покойтесь с миром, – раздались последние слова одного из мастеров, перед тем как крышка гроба закрылась и Виктор почувствовал, что его пристанище плавно плывёт над землёй, пока не достигает дна той самой ямы, что была вырыта специально для него.

Сквозь твёрдую поверхность этого узкого ящика стали просачиваться затухающие звуки ударяющегося об него потока затвердевающей земли, пока вскоре все даже самые громкие выкрики не стихли и Порохов не остался наедине с собой. И с Библией, которая была вручена ему в руки сразу после того, как он уже ступил одной ногой в могилу.

Тишина настигла его разум, а всепоглощающая пустота стала для него самым верным другом под этим похоронившим ещё не успевшее превратиться в мёртвый камень тело толстым слоем земли, лишившим его даже самой малой надежды на побег.

Темнота была повсюду.

И ею так легко было дышать! Хотя, наверное, это облегчение растянулось всего на пару поверхностных вдохов, ещё не осознавших своего положения. Виктор был бездвижен, словно и правда почувствовал, что его тело лишили жизни, оставив гнить здесь.

Тишина всё сгущалась. Сердце замирало, а дыхание уже и вовсе прекратило свой ход.

Вдруг Порохов почувствовал, что воздуха стало не хватать, а пустота, выедающая последние остатки кислорода в его ссыхающихся лёгких, начала сдавливать его грудь и горло. Он потерял контроль над своим телом, начав дёргаться и ударяться о неприступные стенки своего заточения. Затем резко воспрял, прижавшись лицом к отверстию в крышке, через которую, преодолев длинную трубу, в гробницу поступал свежий воздух. Вдох! Выдох! Виктор пытался успокоиться и осознать ту ситуацию, в которой оказался. Вдох! Выдох! Он медленно ощупывал кончиками пальцев внутреннюю поверхность гроба, надеясь обнаружить его нереальность, но всё было тщетно. Нервный вдох! Стенки могилы стали сужаться. Они давили на него! Его тело трещало по швам! Вдох! Вдох! Вдох! Пора было сделать выдох, выпустив переполнивший его внутренности воздух, но дыхание сводило! Вдох! Вдох! Задержать дыхание. Нужно продержаться! Выдох! Долгий. Сладкий. Расслабляющий выдох. Он медленно выпустил напряжение из его разума, но тут же раздался предательский вздох. Затем ещё! И ещё! Лёгкие хватали жадно кислород, не понимая, что нужно успокоиться.

Прошло немало времени, прежде чем покойник смог прийти в себя, но стоило его телу освободиться от вселившегося в него беса, как в голове застыл тревожный вопрос: «Сколько мне здесь ещё предстоит находиться?» – вопрос, не покинувший его до сих пор. Он не знал, сколько пробыл в той могиле. Может, день, может, три дня, а может, и ещё дольше. Он пытался определить время суток по едва заметному свету, льющемуся через длинную вентиляцию. Но тот мог принадлежать не солнцу, а факелам, ведь орден приложил все усилия, чтобы лишить захороненных заживо хоть какого-то ощущения своего присутствия в этом мире. Они находились вне его досягаемости, а он маячил лишь пустым и далёким пучком света перед ними.

Спустя пару часов после начала заточения голод стал навязываться сознанию Виктора, кости заболели от неподвижности, а мозг пытался найти выход оттуда, но вскоре этот поиск сменился новым приступом паники, и произошло это после того, как он задался вопросом: «Может, это был лишь такой хитрый способ, чтобы избавиться от тех кандидатов, которые не получили место в ордене? Ведь мы уже и так слишком много знаем про них!». Он хотел было начать кричать в воздуховодную трубу, но вдруг понял, что если это так, то его затея бессмысленна.