И вот прошло еще семь лет. Мне тридцать. За плечами с десяток контрактов на стажерок и ассистенток, приличный счет в банке, опустошать который все равно нет времени. У меня нет друзей и личной жизни, последний раз я виделась с родителями летом три года назад. И я счастлива. Серьезно!

Я путешествовала по миру сама и по работе, жила в разных странах, пусть и не слишком долго. Побывала низенькой и толстой блондинкой, рыжей худышкой и даже кудрявой негритянкой. Знакомилась с кучей людей и ни с кем не заводила серьезных отношений. Никаких. Потому что, скажу по секрету, я не слишком люблю людей. Вернее, я их, конечно, люблю. Но редко и по чуть-чуть. Большие шумные компании – не для меня, ежедневные посиделки с подругами за бокалом вина – не для меня. Наверное, я просто не хочу привязываться. Или, если совсем честно, боюсь привязываться. А ограниченность контрактов по времени позволяет мне не испытывать угрызений совести из-за того, что я бросаю недавно приобретенных друзей и больше никогда не звоню им, даже несмотря на уговоры. Потому что не будет никакой неловкости во время случайных встреч на улице – в следующий раз они меня просто не узнают.

Ладно, сказав, что у меня нет друзей, я, конечно, погорячилась. У меня есть друзья на работе. Но мы не ходим в бары вместе и не ездим на пикники по выходным. На работе мы знаем друг друга настоящими. Лица, голоса, характеры. Не роли и маски.

Мои лучшие друзья – Чед Мендес и Лидия Бин. Они оба мои кураторы. Не только мои, конечно, но чаще всего нас ставят работать вместе.

Кураторы – это такие супергерои в кресле у компьютера. Им всегда можно позвонить или написать, когда у тебя проблемы «в поле». Это те, кто отследит объект по уличным камерам, срочно найдет тебе приглашение на суперважную встречу, расскажет о полезных фактах биографии новых знакомых, если они внезапно могут помочь или помешать в твоем деле. Им же ты отправляешь еженедельные отчеты. Они будут твоими попавшими в больницу родственниками или прошлыми работодателями. В общем, вы поняли. Ребята дежурят в офисе по двенадцать часов в сутки, чтобы я всегда имела доступ ко всей базе знаний нашего агентства. Но в связке со мной работать не слишком увлекательно. Я редко прибегаю к их помощи, в основном справляясь своими силами. Но протокол есть протокол. И даже серым мышкам положены умники за компьютерами.

Вообще наша команда «полевых агентов» тоже довольно дружная. Мы даже пару раз устраивали корпоративы. Но в последнее время заказов слишком много и общаться получается редко. Поэтому дружить с кураторами легче. Даже несмотря на то, что слышишь ты их гораздо чаще, чем видишь.

Вернемся ко второму августа, в семь часов меня безжалостно разбудил мой дорогой друг Чед.

На второй этаж, где располагались переговорные, кабинеты начальства и кураторов, я зашла в половине девятого. У выхода из лифта меня уже ждал Чед в обнимку с любимой кружкой кофе. Я оглядела его с ног до головы. За те полгода, что мы не виделись, он сильно изменился. В плечах стал шире. Волосы отросли – он собрал кудри в объемный хвост. Смуглое лицо стало темнее обычного – это последствия отпуска у родителей в Пуэрто-Рико – да к тому же теперь было украшено широкой ухоженной эспаньолкой. Только уставшие голубые глаза остались теми же. Ну почти – прямо сейчас они смотрели на меня еще и с осуждением.

– Ты ехала очень долго, – недовольно заметил он. – Портер уже заждался тебя в третьем зале.

– Я ехала так быстро, как позволил подъем в мой выходной в семь утра, – парировала я. Мне прекрасно известно, что мой друг склонен к драматизации и как огня боится Билла Портера. Да-да, того самого, чье имя значится в названии агентства.