Вдруг я заметила, что его левая рука перебинтована, а сквозь марлевый бинт виднеется едва заметное алое пятно.

– Ты поранился? С тобой всё в порядке? – спросила я, изображая искреннее беспокойство и внимательно осматривая его руку.

– Нет! – опешил Мартин, спрятав в руку в карман медицинского халата. – То есть да. Но это случайность! Сплю в последнее время мало. От того чуток рассеянный стал.

– Чуток?! – искренне возмутился Фрэнк, подняв левую бровь. Лицо Миллера наполнилось багровым отливом. Он сердито смотрел на Мартина, словно ожидая, что его риторический вопрос вызовет у лаборанта хоть каплю раскаяния.

– Ещё раз извините, доктор Миллер. Больше этого не повторится! Я пойду, пожалуй, займусь своими делами. – Извиняющимся тоном протараторил Фримен и, повернувшись ко мне, сказал: – Удачи, Алиса, и… Хорошего тебе дня. Заглядывай к нам чаще! – покраснел лаборант, изобразив жалкое подобие улыбки, и спешно удалился из помещения.

Фрэнк проводил его тяжелым взглядом, наполненным скорее досадой, нежели гневом. Он был показательно строг с Мартином, но никогда не злился на него в действительности. Издержки воспитательного процесса.

– Ох, Мартин, Мартин. – Раздосадовано произнес доктор Миллер, смотря на дверь, через которую вышел неряха. – Талантливый молодой человек, но такой рассеянный! Вечно бродит где-то в закромах своего разума и лишь изредка уваживает меня своим вниманием. Мне иногда кажется, что я говорю не с ним, а с его аватаром, пока сам юноша пребывает где-то в своём мире.

– Он со школы таким был, Фрэнк. Вечно витал в облаках, увлекался коллекционированием жуков, каких-то растений и тому подобное.

– Соглашусь с вами, однако есть одно «но». Раньше он всегда исполнял свою работу! Я мог всегда положиться на него, а сейчас… – Фрэнк покачал головой. – Он как сам не свой!

– А что у него с рукой? – поинтересовалась я.

– Говорит, поранился, когда занимался резьбой по дереву, – сказал доктор Миллер и начал улыбаться во весь рот.

– Резьбой по дереву? Это шутка? Своими работами с вами не делился?

– Да что вы! Юноша настолько скрытен, что я даже не знаю, есть ли у него дама сердца. Хотя, что-то мне подсказывает, что есть, – расплылся Фрэнк в пропитанной хитростью улыбке.

– Завидую я его пассии. Он такой романтик. Как то в восьмом классе он подарил мне живую лягушку в стеклянной банке.

– Хах. Ну что сказать? Мальчик, видимо, хотел поделиться с вами тем, что он считал весьма ценным для себя.

– Да всё бы ничего, но он предложил мне препарировать её у него дома после уроков.

Доктор Миллер начал громко смеяться. Я оглянулась по сторонам, как будто мертвецы в морге могли проснуться от его заразительного смеха.

– Да уж! Но в этом весь наш Мартин, – мягко произнес патологоанатом.

– Ладно, Фрэнк. Если это всё, то я пойду. Форрестер ждёт меня в машине, и боюсь, если я задержусь слишком надолго, то он заработает себе диабет.

– Опять остался снаружи? – с небольшой долей удивления спросил он.

– Да. Всё никак не может заставить себя зайти внутрь.

– Ну что ж, у каждого у нас свои недостатки.

– Да, но он как-никак детектив. Хотя, наверное, я уже привыкла… За столько лет работы с ним уже и не обращаю внимания.

– Ну, ничего. Может быть, однажды я всё же смогу познакомиться с твоим напарником, – сказал Фрэнк и отошёл в сторону уже закипавшего чайника с водой. Чайная церемония по расписанию.

– Ладно, я пошла. Ещё увидимся, – сказала я и направилась к выходу.

– Хорошего дня, детектив Кроуфорд. Берегите себя! – ответил мне вдогонку доктор Миллер.

Теперь нам предстояло посетить район «Эпл Кэньон» и опросить Тома и Элизабет МакГиллан, родителей погибшей школьницы. За рулем по-прежнему был Джейкоб.