– Что за бешеный комар тебя сегодня укусил?..

– Ты ещё спрашиваешь! Нашего друга чуть не грохнули те подонки, нас чуть не отчислили, а он ещё удивляется, почему у меня такое плохое настроение! Хотя, что это я – нашего Александра всегда папа деньгами снабдит! – съязвил озлобленный студент.

Товарищ поглядел на него с лёгким удивлением и безо всякой обиды ответил:

– Не от нас с тобой зависело, какими будут наши родители. И это тоже не изменить.

– А ты вообще что-то изменять собираешься?! А, к чёрту! Ты родился в богатой семье, твой отец – легендарный предприниматель, а мой – мальчик на побегушках у него. Ясное это дело, что тебе ничего менять не хочется, потому что тебе ничего не интересно!..

– Заканчивай, а? – перебил Александр. – Твой отец тоже не беден, и он заботится о тебе, насколько я знаю.

– Да, заботится – я живу в клопушнике! А его могут пристрелить в любой момент! Сегодня он жив, завтра – нет, и я без денег! А потому я должен получить высшее образование, но я лезу на рожон ради какого-то…

Тут Артур понял, что наговорил слишком много, и наговорил неосознанно, а потому от бессильной злобы порычал, помахал руками и обмяк.

Пожал плечами Александр и перевёл равнодушный взгляд на площадь, где маршировала рота военных. Зелёные человечки стройными рядами, совершая схожие движения, шагали в темпе по круговой дороге; на самой площади, возле памятника, несколько таких же человечков стояли смирно, словно статуи, с мечами за поясом; в углах площади расположились отряды солдат с пистолетами, строго-настрого охраняемых десятками мечников. Около пятидесяти бойцов окопались возле заставленного лесами храма и выставили между грудами мешков бойцов-щитоносцев – таких же зелёных человечков, только с двухметровыми щитами в руках. На другом конце площади взвод оттаскивал покрытые синяками тела мятежников.

– Что они тут делают? – после длительной паузы проговорил Александр, обращаясь скорее к самому себе.

– Храм охраняют, – бросил Артур, размяв шею.

– Что опять произошло в городе?

– Ах, простите, вы ж новостей не читаете. Теракт у нас, господин, в городе произошёл!

– Давно?

– Тысячу лет назад. Вчера вечером, конечно, во время богослужения. Да, жертвы есть: пятьдесят человек мертвы. Нет, это не политический теракт. Да, религиозный – ты абсолютно прав, мой дорогой друг! – зло затараторил Артур.

– И ты говоришь так спокойно, – сумел-таки вставить слово Александр.

– Потому что у меня сил уже нет ругаться! – закричал студент. – Что ни день то либо в городе криминалы кого-то зарежут, либо храм подорвут, либо политика убьют, либо кто-то войну опять чуть не развяжет! Мне это надоело, Александр! Почему всем, к чертям собачьим, нормально-то не живётся?! Что они все от этой страны не отстанут?! Почему наши граждане убивают наших?! Ведь это всё наши конфессии, ведь и нищие эти – тоже граждане нашей страны! Ответь мне, Александр!

– Что я тебе…

– Да ничего ты не можешь мне ответить, потому что не интересна тебе судьба родины ни черта! – перешёл на злобное шипение Артур, втянул воздуха с шумом паровоза и опустился на ступеньку. Лицо его – спелый помидор.

Он понимал, что с Александром они об этом говорили много раз. Но гнев всегда овладевает им, когда в голове неожиданно принимаются мелькать образы изуродованных взрывами, пулями и мечами тел, образы огня, горящих памятников и библиотек, образы битв и солдат. Любил Артур свою страну и желал ей блага, но любил он так же сильно и мир, и мира желал каждому человеку.

– Думаешь, такая охрана спасёт храм?

– Спасёт, куда денется.

– По мне, такая охрана огород бабушки от майских жуков спасёт, а не храм от зомбированных террористов.