– Шестьдесят три. Подорожала на полцены.

– Отчего? – подивился студент, выкладывая монеты.

– Жара. Всем пить хочется, – пожала плечами тётя Сара.

Александр схватил бутылку и направился в сторону академии, на ходу крикнув:

– До встречи, тёть Сара!

Что-то прокричала она вслед, да он не услышал – голова занята уже посторонними мыслями. Шёл Александр по сухой, трескающейся, казалось, брусчатке; шёл быстро, глядя то вперёд, то под ноги, но не видя ровным счётом ничего.

У студента вдруг возникли тошнота и тупое чувство однообразия. Объяснялось это тем, что все описанные события почти в точности повторялись с Александром каждый день. Да вот: в академию он явился ко второй паре и спокойно доучился без всяких происшествий, а на следующий день повторился этот цикл: драка с бездомными, учёба, разговор с продавщицей, мелочные перепалки с Артуром. И такая размеренная, пропитанная жестокостью жизнь текла ещё почти месяц, пока всё не изменила череда действительно уже необычных, но, в целом, закономерных событий.

День за днём на протяжении многих недель все события повторялись с невероятной точностью, так что иногда трудно было понять, в какой день недели или какого числа произошёл разговор, в котором собеседник Александра выдал нечто несвойственное ему. Но, конечно, всё должно когда-либо закончиться: однажды в Медицинскую академию нежданно-негаданно, как с луны свалившееся, явилось настоящее бедствие.

Имя этому бедствию Вендель, и это вовсе не пожар и не торнадо – это студент Военной академии, ровесник Александра. В мае Вендель принимается как можно чаще посещать Медицинскую академию, где учится немало его знакомых. И пребывает он там обычно до тех пор, пока охрана не выгонит. Не то чтобы он был дьяволом во плоти – дело всё в его скверном характере. По натуре он большой шут, но с этим шутовством сопряжена и зрелая жестокость: он, например, может с лёгкостью отпустить острое словцо про чьих-нибудь покойных родственников, и сделает он это тем вероятнее, чем болезненнее отреагирует жертва.

По прибытии в Медицинскую академию Венделю первым делом пришло в голову опозорить Томаса, и сделал он это классическим способом: вступил с ним в дружеский диалог и, когда тот на секунду отвернулся, аккуратно подложил ему в карман пакетик с белым порошком. Позднее после чьего-то толчка Томас упал, и пакетик вылетел на всеобщее обозрение. Начался большой шум. Сыпались обвинения, слышно было и немало доводов в защиту студента; однако Томас, как и следовало ожидать, оказался очень скоро за ректорским столом с ручкой и обходным листом в руках. Спасло его только вмешательство одного преподавателя да подруги Хелены, яро доказывавших невиновность студента. Кто-то додумался провести анализ содержимого пакетика. Установили, что в нём сахар, и Томас благополучно вернулся в группу.

В целом же, окромя этого, в первый день террора Венделя ничего страшного и не случилось: несколько студентов с ним повздорили, ещё несколько подрались, кто-то обменялся с ним наилучшими пожеланиями родне – всё это, в любом случае, цветочки.

Александр, давний приятель Венделя, договорился о вечерней прогулке с ним в верхней части города, самой цивилизованной и безопасной. Заодно решил пригласить Артура. Дел ни у кого не было, и часик на улице себе могли позволить все.

Неспешно спускающееся мягкими шажками солнце щедро золотило и мрамор, и зелень, и ткани. Не только люди, но и пышные облака нашли время для прогулки – они неспешно и скромно плыли по бездонному бирюзовому небу, всё извиваясь, изображая то чьи-то кислые физиономии, то мириады пламенных языков, и никогда не унывающий ветер был им спутником. Потянуло вечерней свежестью; дышать стало легче не только людям, но и липам, чья листва радостно зашуршала, закружилась в танце.