– А как насчет закона… Здесь же убит человек!

– Человек, который пытался убить вас, – это ваши трудности.

Не сказав больше ни слова, палестинец поклонился и направился к выходу. Гарден жил в этом доме меньше недели, но был уверен, что никогда прежде не видел этого мистера Итнайна. Он было собрался окликнуть его, но тот уже ушел.

Пока Гарден пытался прийти в себя, Сэнди занялась комнатой. Она загасила дымящиеся книги и занавески, нашла акустический нож и принесла его Гардену. Прибор вышел из строя: батарейки сели.

– И что мы будем делать с этим? – поинтересовалась Сэнди, дотронувшись до мертвого тела носком туфельки.

Ка-чинк.

Звон металла удивил Гардена. Он подтянулся поближе и, стараясь не касаться кровавой линии вокруг шеи, расстегнул длинный плащ. Блеснул воротник из тонких стальных колечек.

– Да на нем кольчуга!

– Это могло защитить его от твоего ножа? – спросила Сэнди.

– Наверное, кольчуга рассеивает энергию и, уж конечно, предохраняет от обычного кинжала.

– Интересно, у него есть какие-нибудь документы?

Гарден дернул за плащ, повернул и осмотрел тело – ничего: ни бумажника, ни документов.

– Только кастет.

Том потянулся и застонал от боли в позвоночнике.

– Все еще болит? Позволь-ка мне. – Сэнди повернулась и вышла, кокетливо обходя лужи.

Гарден откинулся на диванные подушки.

Через минуту она вернулась со стаканом воды и двумя таблетками.

Сэнди дала ему лекарство, и Том, не глядя, проглотил его. Когда она протянула ему стакан, Том чуть не выронил его: будто электрический разряд прошел вверх по руке и вонзился в нерв – правое плечо, левый пах и дальше вниз, к ступне, через все тело. Боль прошла так же быстро, как и возникла, но воспоминания о ней долго будут приходить к нему во сне. Недоумевая, Гарден приписал это последствиям удара в промежность.

Он выпил воду.

– Лучше? – спросила Сэнди.

– Да… Да, правда, лучше. Что ты мне дала?

– Аминопирин. У меня есть рецепт.

– А что еще, кроме аминопирина, такое, что действует как удар по футбольному мячу?

– Бедненький! – Она мягко коснулась его лба и потянулась за стаканом.

Что-то привлекло внимание Гардена. Он удержал руку Сэнди и поднес стакан к глазам.

– Где ты его взяла?

– На кухне.

– В этой квартире? – Чем дольше Гарден смотрел на стакан, тем больше был уверен, что никогда прежде его не видел.

– Да.

– Из шкафа?

– Да. А в чем дело?

– За занавесками, да?

Он вытянулся на софе и внимательно рассматривал стакан в утренних лучах, проникавших в комнату через открытое окно. Это был самый обыкновенный стакан с прямыми стенками. Из чистого стекла, без пузырьков и вкраплений… Вот только дно… Толстое стеклянное дно. Там явно просматривалось странное пятно, темно-коричневое с красным. Форма пятна ни о чем не говорила. Но цвет… цвет был очень знаком – агат, оникс, гелиотроп, что-то такое. Это было странно – такой дефект не прошел бы мимо инспектора контроля качества… Если только это не было сделано специально.

– Все в порядке?

– Да-да. Я просто думал, что это за штука на дне моего стакана.

– Я что, дала тебе грязный стакан?

– Нет, я не о том…

– Мужчины! Живете как свиньи в хлеву и еще обвиняете женщин, если что-нибудь не совсем чистое.

– Да я не о том. Сэнди…

– А чья это квартира? – Сэнди уселась на подушки и игриво пнула его ногой. – Слишком опрятная, чтобы ее хозяином был мужчина, и слишком маленькая, чтобы с кем-то ее делить.

– Рони Джонс.

– Это он или она?

– Она. Одна моя знакомая.

– Та, от которой мне лучше держаться подальше?

– Не беспокойся. Когда она вернется и обнаружит, что здесь натворил мистер Мертвец, она будет готова скормить меня своим пираньям. Предполагалось, что я буду следить за ее барахлом – особенно за этими проклятыми рыбами.