– Доктор Лазейн… Сделайте исключение. Прошу… помогите мальчику.

Защёлкнув чемодан, он коротко заключил, глядя в молящие глаза служанки: «Я связан клятвой», – а следом бросил в мою сторону: «Можете ненавидеть меня, но только приказ лорда решит вашу проблему».

Эльф ушёл, тихо закрыв за собой дверь.

Тело онемело от беспомощности.

Этот мир. Мир аристократов невероятно жесток и бессердечен.

– Юный....

– Уходите, – полутоном сказала я, взобравшись на кровать, где лежал младший брат. – Спасибо, но уходите.

Всего лишь день отделял меня от законного признания. Я прекрасно знала это и чуть сдержалась, чтобы не закричать.

Когда-нибудь я смогу отплатить доктору Лазэйну за его помощь. В глубине души я понимаю, что он всего лишь подданный графа, который вынужден следовать строгим правилам, но, как обиженный ребёнок, я не могу простить ему этого… Никогда. Этот Лазэйн, несмотря на мою идентичную внешность с графом, осмелился отказать мне.

Как он мог затронуть тему родства, когда мы так похожи?

Отомщу, когда придет время.

Возможно, если бы мадам была здесь, Микарису помогли, но мир против меня. Против нас.

Микарис тяжело дышал. Щёки его были алыми и горячими, а лоб влажный от пота.

Я выжила влажное полотенце избавившись от лишней воды и положила на маленький лоб младшего брата.

– Держись братик. Ты должен жить… Ты обещал матушке!!

***

Шёл дождь. Тяжёлые капли били стекло, а нежное прикосновение к моей голове напоминали маленькие ручки. Распахнув глаза, я подорвалась с места.

– Микарис… Микарис!

Он улыбался самый счастливой улыбкой и мне стало страшно.

Неужели я сплю? Неужели ты пришёл ко мне во сне, потому что умер?

Я боялась озвучить собственные мысли, а потому ущипнула себя за руку. Острая боль и жжение на коже отрезвили мои мрачные мысли.

– Сестр… Братец.

– Как? Как себя чувствуешь?

Я засуетилась.

– Хорошо, братец, – улыбнулся он.

Немедля приложила руку к его лбу и ощутила прохладу. Лихорадка спала.

– Прости меня Микарис. Не нужно нам было идти искать травы. Прости… Ты чуть не… – слёзы навернулись на мои глаза. Маленький Микарис не понимающий захлопал ресницами.

– Мне помогло лекарство, Микаэла, – прошептал он.

– Лекарство?

– Я смутно помню, как возле меня стоял доктор, вы говорили о чём-то. Я был уверен, что ты уговоришь его вылечить меня. Спасибо…

Он выглядел благодарным и счастливым. Таким я его не видела уже очень давно.

– Микарис… Тебя… – я запнулась. – Погоди-ка.

Я приподняла вьющиеся локоны у его заостренных ушей и ошалела.

За ушами не осталось красных пятен.

Красная сыпь за ушами констатирует факт наличие первой стадии «Пустынной лихорадки». Чем темнее пятна, тем выше стадия, но сейчас я не видела ни единого пятнышка.

Также я никогда не была глупым ребёнком. В свои одиннадцать разбиралась в травах и могла приготовить простые настойки от различных болячек. Таким образом мне удавалось замедлять развитие болезни брата и даже мамы, но это…

– Яд…

В памяти всплыл змеиный хвост той твари с радужной чешуёй. Не выжидая более, я достала из шкатулки маленькие корешок сладкого дерева название, которого у меня никак не получалось запомнить.

– Что ты чувствуешь?

Немного подержав во рту корешок, брат скривился, а затем выплюнул его.

– Горько? – обречённо уточнила я.

Но секунду спустя он закачал головой после чего меня захлестнул восторг.

– Немного сладко.

– Ты не обманываешь?!

Он серьёзно покачал головой, я же просияла.

Корень сладкого дерева стоит очень дорого, но мне удалось как-то раз его выкрасть у милой аптекарши, за что до сих пор стыдно.

Суть моего поступка была очевидна: данным корешком определяют действие лекарства. Пятна могли исчезнуть лишь на время, но корень никогда не врал. Если после мерзкой горечи пациент чувствует сладость – болезнь притупилась, но не отступила.