Гость прошёлся по периметру комнаты, хаотично растолкал пуфики, и, окончив круг, уселся. На затылок прыгнул солнечный зайчик, намекая на ясный день. Гость поднял вопрошающий взгляд на хозяина.

– Может быть, кофе? – предложил хозяин в знак гостеприимства.

– Стакан воды, пожалуйста, – улыбнулся гость в то время, как короткостриженные пепельные волосы пропустили луч света. Блик от чужого окна вздрогнул и исчез.

Хозяин нажал на кнопку, распахнувшую бар в стене, и налил воды. Он аккуратно передал стакан гостю из рук в руки, обращая внимание на его высокие квадратные скулы. Эти скулы создавали образ короля жутких тёмных веков. Властный, внушающий трепет и страх.

– Майкл, – представился хозяин.

– Ал, – вежливо ответил гость.

Майкл попытался двинуть пуфик на прежнее место, но Ал попросил его сесть. Они оказались друг напротив друга.

В доме не было ни книг, ни фигурной посуды, ни иной мебели, которая бы могла вместить в себя мишуру. Даже освещение не занимало место. Точечные источники света были рассыпаны, словно звёзды по фигурному потолку, и включались специальным движением рук.

Большой экран в правой стене отображал человека. Это была картина на которой одинокий странник с длинными волосами сидел среди камней. Тяжёлая голова накренилась вниз, а ладони сложились в свод храма. Предрассветные сумерки вились у ног словно змеи, пытаясь сковать волю и думы, но мысли странника убегали далеко за пределы экрана. Майкл переместил взгляд с изображения на гостя. Что между ними общего?

Говорить было не о чем, но о чём-то нужно было говорить. Майкл выжидал, когда гость сделает первый шаг, но тот в абсолютной тишине лишь осматривал профиль. Майкл не выдержал:

– Вы местный? – обычно такой вопрос задают тогда, когда хотят определиться в длительности знакомства.

– Утром только из Торонто.

К несчастью гостя, Майкл знал напамять расписание всех авиарейсов из Торонто в Вену, Мюнхен или Цюрих, и даже другие варианты прибытия в аэропорт неподалёку от Кёльна с пересадкой. Он хорошо помнил, что раньше двух часов дня прилететь в город было невозможно. Это знание досталось ему от прошлых отношений с человеком, с которым он виделся чаще в аэропорту, чем по жизни.

– Этого не может быть, – вежливо подметил Майкл.

Гость повернул голову к изображению странника среди камней и ответил:

– Почему же не может?

– Потому что самолёт ещё даже не приземлился, – с нотками напряжения сказал Майкл. – А телепортацию ещё не изобрели.

– И не изобретут, – сказал Ал, – телепортация невозможна, – он снова обратил свой взор на хозяина квартиры, и Майкл прищурился, пытаясь понять смысл.

– С чего это вдруг? – спросил он.

Гость снова взглянул на картину со странником среди камней, улыбнулся и ответил:

– Там, где есть разум, телепортация невозможна.

Майкл напряг все свои извилины, чтобы вспомнить хоть какие-то факты, способные хотя бы отдалённо объяснить услышанное. Он смотрел на гостя с недоверием и с искренним интересом. Желание поспорить почти вырывалось из его уст, но он смерил визитёра взглядом и вежливо обратился:

– Разве между этим есть какая-то связь?

Гость хитро зыркнул, подвинул пуфик так, чтобы его колени коснулись коленей Майкла. Майкл сжался.

– Возьми меня за руку, – сказал Ал. Майкл протянул ладонь, и гость сжал её. – Что мы только что сделали? – спросил Ал, на что хозяин пожал плечами, а гость немедленно ответил.

– Мы создали связь. – Ал потянул Майкла на себя. – И теперь часть движений твоего тела ограничена этой связью. Значит связь – это ограничение, а ограничение – это связь. Слова разные, а смысл один.