– Сразу после того, как ты объявился, – сказал Куган, – я получил приказ от нового правительства, которому я с радостью подчинился. В нем говорилось, что лидер Адамс в бегах и любой, кто встретит его, имеет право арестовать его и держать под арестом до суда. – Куган встал и подошел к Сил-Чану. Тот тоже поднялся на ноги. – Так что, видишь, – сказал Куган, – все это я сделал, не ослушавшись правительства.

Уроженец Мундиаля бросил взгляд через стол Кугана, а потом вдруг улыбнулся и подошел к контрольной стене.

– Ловко же ты меня провел с этим рычагом. – Он положил руку на рычаг, с помощью которого не так давно Куган заставил его подчиниться.

Куган ударил Сил-Чана ногой по руке, отбросив ее прежде, чем тот успел нажать на рычаг.

Сил-Чан отступил, потряхивая ушибленной рукой.

– Ой! – Он поднял глаза на Кугана. – Что ты вытворяешь?..

Директор перевел рычаг в более высокое положение, и стена повернулась на четверть. Бросившись к стене, он начал вырывать провода из ряда нижних соединений. Когда он оттуда вышел, на лбу у него выступили крупные капли пота.

Сил-Чан уставился на рычаг, к которому недавно прикоснулся.

– О нет… – воскликнул он. – Ты что, на самом деле подключил это к подземной части?!

Куган молча кивнул.

Сил-Чан вытаращил глаза, отошел к столу и сел на него.

– Значит, ты не был уверен, что повиновение сработает, что…

– Нет, не был, – буркнул Куган.

Сил-Чан улыбнулся.

– Ну надо же, эта информация должна чего-нибудь да стоить. – Улыбка перешла в хитрую ухмылку. – Чего стоит мое молчание?

Директор медленно выпрямился и облизнул губы.

– Я скажу тебе, Торис. Все равно ты так или иначе получишь эту должность. Я скажу, чего это стоит для меня.

Куган многозначительно улыбнулся. Сил-Чан прищурился.

– Ты – мой преемник, – сказал Куган.

За девять лет, прошедших с тех пор, как Уэлби Льюис стал начальником отдела криминальных расследований под управлением шерифа Джона Чернака, он научился воспринимать работу полиции как некое подобие складывания пазлов. Рутинное занятие, составление целостной картины из отдельных фрагментов. И он совсем не был готов к тому, что однажды его мир, населенный циничными полицейскими, превратится в сцену из произведений Герберта Уэллса или Чарльза Форта.

Говоря о «чужаках», Льюис всегда имел в виду иностранцев, но никак не инопланетян. Разумеется, он знал, кто такие «жукоглазые», ведь иногда он все-таки почитывал фантастику. Но в том-то и проблема: подобные персонажи относились именно к фантастике, а не к тому, что можно увидеть в ходе обычной полицейской работы, да еще и в морге, а если точнее – в морге Джонсона-Тьюла.

Во вторник утром Льюис пришел на работу в офис шерифа без пяти минут восемь. Льюис был худощавым мужчиной с лицом валлийского типа, с низким лбом и черными волосами. Из-под густых бровей блестели нефритово-зеленые глаза.

Офис – помещение с высоким потолком и грязными, в пятнах стенами с потрескавшейся штукатуркой – располагался на первом этаже здания окружного суда Банбери. В комнате под одним из высоких окон торчал чугунный радиатор. Возле окна висел настенный календарь с изображением девушки, на которой из одежды была только нитка жемчуга на шее. По обе стороны прохода, ведущего от входной двери к радиатору, стояли два стола. Стол слева принадлежал Джо Уэлчу, ночному дежурному. Льюис занимал стол справа. Этот видавший виды, покрытый следами от сигарет предмет мебели обитал здесь уже более тридцати лет.

Льюис остановился возле стола, просмотрел бумаги в корзинке, куда складывали приходящую почту, и поднял голову, когда вошел шериф Чернак, упитанный мужчина с широкими славянскими чертами лица и цветом кожи, напоминавшим корку пшеничного хлеба. Шериф засопел, усаживаясь на стул под календарем, и сдвинул на затылок коричневую фетровую шляпу, обнажив лысую макушку.