– Ну как? Они же это… Насилуют…

– А если жертве это нравится?

– Может кому-то и нравится, но мне точно нет!

Ух ты ж какой цветочек нежный нам попался! Нам ухаживания, цветы и серенады под балконом подавай.

Телефон девушки снова взрывается звонкой трелью.

– Алло! Вадик! Что тебе надо? Да не твое дело, где я! Вали к своей ненаглядной! Пусть борщом тебя кормит! … Обыкновенным! – снова отбивает звонок. Устало прикрывает глаза и падает головой на подголовник. Вытягивает стройные ножки вперед.

Ну как тут не залюбоваться такой аппетитной картинкой? Вот я и любуюсь краем глаза.

– Что вам мужикам не хватает? – устало произносит девушка. Скорее разговаривает сама с собой. – Борщи, супы, белье, стирают для вас, готовят, ублажают… А вы все… – хлюпает носом.

– Муж изменил?

– У меня это на лбу написано?

– А может хрен с ним? Мужчин мало что ли?

– Мне подруга тоже самое говорит, – смеется сквозь слезы.

– Могу тоже самое сказать о женщинах. Дом – полная чаша. Ребенок – маленькое чудо, денег вдоволь, квартира удобная. И все есть, ан-нет. Чего-то не хватает. Нужно свалить, бросив все.

– Жена ушла?

– Ушла… – вздыхаю горько. Боль уже не ощущается так остро. Горечь и обида за дочку разъедает горло каждый раз, когда Лизка пренебрежительно отзывается о матери. – Бросила не только меня, но и дочь.

– Как это? – девушка подскакивает на сиденье. – Как можно бросить своего ребенка?

– Наверное устала от детских истерик, – боль немного отпускает. Как хорошо, когда есть с кем разделить свое горе. А вот Лизке больше не с кем.

– И она не обьявлялась?

– Обьявлялась. Полгода назад. О дочке даже не вспомнила.

– Как же вы справляетесь?

– Раньше свекровь помогала. Но она умерла год назад. Да и дочка уже выросла. Выпускной класс.

– Какой кошмар! – восклицает девушка.

– Приехали!

– Сколько я вам должна? – лезет в сумочку.

– Нисколько! – настало время развеять иллюзию ее безопасности.

– В смысле?

– А я не таксист! – тоном волка из «Красной Шапочки» шутливо рычу и поворачиваюсь к ней. Но реакция девушки сбивает с меня шутливый настрой.

– Я что, снова перепутала? – грустненько так смотрит на телефон, зажатый в руке.

– С вами это часто случается? – опешил я.

– Я просто без очков сегодня, а линзы порвались. У вас номер 686?

– Нет, 868.

– Вот блин… Простите. Давайте я вам заплачу.

– Не нужно. Номер оставь, – глазами показываю на телефон.

– Зачем?

– На свидание тебя пригласить хочу.

– Хватит с меня свиданий! – восклицает девушка огорченно и выходит из машины.

Ну что опять не так-то?!

6. Михаил

Закрыв за собой входную дверь, разуваюсь и бросаю связку ключей на тумбочку.

В кухне горит свет. Направляюсь туда.

Мое чадо, переодевшись в домашнюю пижамку и смыв косметику, с виноватым видом сидит за кухонным столом, свесив одну ногу со стула, а другую поставив на сиденье коленом вверх и положив на него подбородок. Греет руки кружкой чая.

– Пап, не ругайся пожалуйста, – виноватым голосом лопочет дочь.

Присаживаюсь за противоположной стороной стола. Развалившись на стуле и вытянув вперед ноги, молча смотрю в глаза дочери.

Мы играем в эту игру уже много лет. Дочь давно раскусила все правила ведения допроса, и теперь только подыгрывает.

Правильно подыгрывает, я бы сказал. Нижняя губка прикушена, взгляд из-под ресниц глубокий, виноватый.

– Пап, мы там по делу были.

– По какому? – стараюсь выровнять дыхание и не сорваться на крик.

– Я хочу мачеху.

– Кого? – вскакиваю со стула, падаю ладонями на стол.

– Ну я уеду скоро на учебу, а ты один тут останешься, – испуганно лопочет дочь.

– И что с того?

– Ну там… Варить борщи тебе надо, вещи стирать.

– С этим отлично справится мультиварка и стиралка. Лизка, ты совсем ополоумела?